Осада Грозного и посещение россиянами мечетей: ветеран МВД Башкирии о второй чеченской войне

В такие же январские деньги, но двадцать лет назад, в Чечне было не спокойно. Военные брали Грозный, боевики его обороняли. В этих операциях участвовали наши соотечественники, они были не только солдатами, но и входили в число командиров. Мы публикуем воспоминания экс-заместителя начальника криминальной милиции Башкирии Гайнуллы Гиззатуллина о второй чеченской войне. На тот момент он был в звании полковника, а на фронте командовал оперативной бригадой криминальной милиции.

Чечня в огне

Федеральные силы осадили Грозный 26 декабря 1999 года, а заняли его только 6 февраля 2000-го. Но окружать город начали еще с середины декабря. Встал вопрос: кто будет штурмовать город? Ведь это был хорошо укрепленный по всем правилам военной науки опорный пункт. Военные считали, что они свою работу выполнили, чистка города — это задача МВД. Споры шли почти 2 недели. Но в конце концов приняли решение, что штурмовать город будут спецназ МВД и внутренние войска. Однако, как показала практика, это было грубой ошибкой.

— После первого же боя потери личного состава превысили 20%. При переходе на канал подразделений, штурмующих город, был слышен отборный мат командиров, требующих поддержать артиллерией, обеспечить боеприпасами и вывезти раненых и убитых. Дураку было понятно, что эти подразделения обучены и предназначены для задержания вооруженных преступников, освобождения заложников и не имеют на вооружении артиллерии и бронетехники, — вспоминает Гайнулла Самигуллович.

Тогда начался обстрел города из орудий и бомбежка с воздуха. Начались затяжные бои. И на фоне всей этой ужасной ситуации в городе оставалось гражданское население. Чтобы не подставлять под удар артиллерии горожан, было принято решение открыть несколько коридоров, через которые люди могли покинуть город. Эти коридоры оборудовали контрольно-пропускными пунктами. Одна из групп Гайнуллы Гиззатуллина, возвращаясь с задания, остановилась возле КПП, пропуская колонну беженцев. И тут один из бойцов заметил неладное. Солдаты проверяли документы у всех, кто выходил из окруженного города. У одного из оперов был наметанный глаз, он сразу обратил внимание на двух подозрительных мужчин и посоветовал дежурному офицеру более внимательно проверить их документы. В ходе досмотра оперативник задал подозреваемым несколько вопросов, и сразу стало ясно, что это боевики под видом беженцев пытались выйти из окружения.

После этого случая командование сразу же приняло решение усилить КПМ сотрудниками подразделения, которым руководил Гайнулла Самигуллович.

— Надо сказать, это было правильное решение. Сколько задержали боевиков и тех, кто находился в розыске за совершение тяжких преступлений. Почему я описываю эти события? Потому что об этом никто не будет рассказывать. У всех представление о войне — это атака с автоматом в руках, а ведь, кроме этого, есть повседневная кропотливая работа спецслужб, — говорит ветеран МВД.

Журналист? Сотрудник ФСБ? Боевик?

В 2000 году на одном из КПП оперативник обратил внимание на человека, который находился среди беженцев. Почему именно на него? Гиззатуллин уже видел его, когда был на задании в одном из горных районов Чечни. Решили задержать, в ходе проверки он представился корреспондентом и предъявил документы, в том числе паспорт и водительское удостоверение. Его звали Андрей Савинский, из-за него СМИ уже поднимали шумиху.

— Его доставили в расположение оперативной бригады. Три дня мои оперативники пытались получить от него сведения, а он молчал. Примерно в это же время в средствах массовой информации появилось сообщение о том, что в Чечне пропал сотрудник радио «Свободная Европа»*. Я доложил руководству, что есть предположение, что он работает на боевиков. После моего доклада прошло минут 40, прибыли представители ФСБ с предписанием забрать Савинского. Дальнейшая его судьба меня не интересовала, хватало других забот. Кем все-таки он был, работал на ФСБ или на боевиков, осталось для меня тайной, — говорит Гиззатуллин.

Родственники террориста или несчастные жертвы?

Однажды Гайнуллу Самигулловича вызвал руководитель бригады, генерал майор милиции Ревенко, и стал отчитывать, что он не владеет обстановкой. Оказалось, что во время проведения зачистки одного из населенных пунктов сотрудники ОМОНа задержали родственников Салмана Радуева (один из наиболее известных чеченских террористов времён первой и начального этапа второй чеченских войн, организатор ряда громких терактов на территории России. — Прим. ред.). На место сразу же выехала группа и доставила его в Моздок, чтобы с ним «поработать».

— Я отправил группу за задержанными, а сам выехал в расположение Московского ОМОНа, так как в течение трёх дней их блокпост обстреливали. Когда вернулся, оперативник, который занимался с задержанными, доложил, что разобрался: они никакие не родственники. В Грозном на площади «Минутка» держали кафе, и после митингов полевые командиры любили посидеть у них за столиком. Во время одного из посещений сын хозяйки попросил разрешения у Радуева сфотографироваться с ним с автоматом в руках. Я сам решил побеседовать с доставленными, это были три женщины и два ребенка. Поговорив с каждым, я еще раз убедился, что они не обманывают, — вспоминает Гиззатуллин.

Они были измотанные, уставшие, напуганные, так как почти трое суток просидели в следственном изоляторе Чернокозово. Гайнулла Гиззатуллин дал команду накормить их, помочь найти адреса родственников в Моздоке. В это время к нему подошла женщина и сказала, что в следственном изоляторе остались еще две чеченки и с ними 11-летняя девочка.

— Я доложил о результатах проверки руководителю бригады и попросил разрешение самому выехать в Чернокозово, так как заодно хотел встретиться со своим земляком Юрой, он был туда откомандирован. Эта поездка чуть не стала последней в моей жизни, — вспоминает ветеран.

Прибыв в следственный изолятор Чернокозово, Гиззатуллин оформил все необходимые документы, чтобы получить задержанных, но земляк не хотел отпускать его, придумывая разные причины. А на следующий день у Гиззатуллина было запланировано много дел, и он все-таки решил уехать, хотя в 18 часов наступал комендантский час и движение по всей территории прекращалось. Несмотря на это, Гайнулла Самигуллович забрал задержанных и уехал.

— Среди них, действительно, была маленькая девчушка, худенькая — даже не скажешь, что ей 11 лет. По пути по их поведению я понял, что девочка просится в туалет. Я остановил машину возле посадки и сказал женщинам, что они могут сходить по своим делам, но они категорически отказались, испуганно говоря, что их расстреляют. Я еле успокоил чеченок, объяснив, что мы с женщинами не воюем и я сам мусульманин. Окончательным аргументом их доверия стал амулет, который висел у меня на шее. Мы не успели отъехать и километра, как со стороны посадки прозвучали выстрелы. Две пули пробили дверь, где я сидел, и ушли навылет, пробив двери со стороны водителя. Если стрелявший нажал бы на спусковой крючок с опозданием на доли секунды, наверное, я этот рассказ не писал бы, — говорит оперативник.

Мечеть

Религия не раз спасала души бойцов на этой войне. Не исключение и полковник Гиззатуллин. Однажды он выехал на задание — проверить поступившую информацию. Его везде сопровождали два бойца ОМОНа, а Гайнулла Самигуллович убрал с формы все знаки различия. Выполнив задачу, группа возвращалась через один из населенных пунктов, и Гиззатуллин увидел красивую мечеть из красного кирпича.

— Мы были на автомашине «Нива», водитель по национальности — кумык, языки у нас почти на 80% схожи, и мы спокойно могли общаться. Его родители жили недалеко от Моздока, и я бывал у них дома. В одной из поездок его отец подарил мне тасбих (четки. — Прим. ред.), он пригодился мне во время посещения мечети. Старшему группы сопровождения я приказал подождать при выезде из населённого пункта, мы подъехали к мечети, и я, оставив автомат в машине, направился в здание. В это время там собрались жители деревни на вечерний намаз, — вспоминает Гиззатуллин.

Когда он зашел в здание мечети, прихожане сидели спиной ко входу, а мулла — лицом. Увидев, что зашел военный, он перестал читать, и все обернулись в сторону Гайнуллы Самигулловича и обомлели. Он снял сапоги и сел с краю, а когда достал четки из кармана, все успокоились.

— Ко мне во время молитвы с левой стороны бесшумно подсел молодой человек с бородой. Фактически я был зажат с двух сторон. Только тогда я понял, что совершил глупую ошибку. Но все обошлось. Когда кончилась молитва, я направился к выходу. Меня остановили аксакалы и стали спрашивать: кто я, откуда? Кратко рассказал. Они даже удивились, что у нас в республике есть мечети и часть населения придерживается традиций ислама. Показал им календарь с рисунком мечети Ляля-Тюльпан. Они меня пригласили в гости, я не мог отказать, — говорит Гиззатуллин.

А когда до окончания командировки полковника оставалось две недели, он тяжело заболел. Его отправили в военный госпиталь. После двухнедельного лечения врачи приняли решение переправить Гайнуллу Самигулловича в окружной госпиталь в Ростов. Но он решительно отказался, объяснив, что лечение может пройти и в Уфе. После долгих уговоров они согласились.

— Впоследствии было еще несколько командировок в Чеченскую Республику, но они были уже кратковременные и обстановка была другая, — говорит Гиззатуллин.

Но на этом заслуги полковника не заканчиваются. На прошлой неделе мы публиковали историю о том, как он разговорил племянника Масхадова, читайте об этом в нашем материале.

_{* Включен в реестр СМИ-иноагентов}