Рустам Зарафутдинов, главный редактор программы «Вести–Башкортостан»: «Умение общаться с людьми – самый главный компонент журналистской работы»

«Все – на дому, самый полный обзор – отдых в Крыму, ураган и Кобзон», – это строчка из песни Владимира Высоцкого «Жертва телевидения», написанной еще в середине 70-х и вдохновленной разнообразными и увлекательными советскими телепередачами. Прошло еще каких-то 30 лет и в телеэфире многое изменилось. Появились плазменные экраны, десятки кабельных каналов, и цифровое вещание уже шагает по планете семимильными шагами. Неизменным остается лишь одно – включая свой телеприемник и устраиваясь поудобнее в любимом кресле, зритель по-прежнему ждет от телевидения прежде всего максимально оперативной, точной, выверенной, актуальной и интересной информации.

И если зритель выбрал информационную программу «Вести–Башкортостан», то вне всякого сомнения он во всех случаях оказывается на самом острие новостной атаки, с полной возможностью практически каждую секунду держать руку, что называется, на пульсе событий. Из чего же возникает простая магическая сила телеэфира? Об этом Ufa1.ru рассказал главный редактор программы «Вести–Башкортостан» Рустам Зарафутдинов. За плечами нашего собеседника – годы успешной и плодотворной работы на телевидении, его творческая деятельность в ГТРК «Башкортостан» уже отмечена самыми престижными телевизионными наградами. Но, как и всякий настоящий журналист, останавливаться на достигнутом и почивать на лаврах он ни в коем случае не собирается.

– Рустам, мне хотелось бы начать нашу сегодняшнюю беседу с не совсем обычной просьбы. Дело в том, что не все зрители, глядя в телевизионный экран, задумываются о том, что тележурналистика – на самом деле очень тяжелый труд. Так вот, не могли бы вы рассказать, из чего состоит типичный рабочий день руководителя программы «Вести–Башкортостан»?

– Всеобщее расхожее мнение о том, что работа на телевидении – волшебная сказка, что здесь платят огромные деньги и ты при этом ничего не делаешь, и тебя при этом узнают на улицах, – на самом деле не соответствует действительности. Эта работа требует огромных усилий – физических, моральных и нервных прежде всего. Если брать средний, обыкновенный день телевизионного журналиста – в 9 утра мы должны прийти, уже зная о каких-то событиях, которые произошли в республике накануне.

Утром проходит оперативное совещание, где мы говорим, какой же свежей информацией мы снабдим зрителя в нашем ближайшем выпуске, который выходит в эфир в 11 часов 30 минут. Тут же с учетом вновь поступившей информации мы корректируем все наши съемки, запланированные накануне, и приступаем к верстке выпуска новостей. Версткой занимаюсь я, а также выпускающие редакторы и координаторы, сами же журналисты в большинстве своем уже в 9 утра выезжают на съемки по разным точкам нашего города и республики. Съемочная бригада работает на площадке в течение двух часов, за это время журналист должен вникнуть в тему, которую он освещает, и будучи дилетантом в этой теме он должен стать профессионалом.

Самое основное и самое сложное – это, конечно, работа на съемочной площадке, потому что именно там журналисту приходится общаться с людьми. Умение общаться с людьми – самый главный компонент журналистской работы. После съемки следует написание текста, отсматривается снятый материал, сюжет монтируется. Со времени выезда на съемочную площадку до монтажа готового сюжета проходит в среднем четыре часа. Рабочий день на этом не заканчивается, он может быть продолжен сбором какой-то информации в офисе и созданием материалов без выезда, на основе архивных съемок, интервью по телефону и прочего. Часто случается, что корреспондент выезжает на две полноценные съемки в течение рабочего дня. Рабочий день у нас абсолютно ненормированный, люди иногда уходят домой и в 11 вечера. Поэтому говорить о том, что работать на телевидении легко – абсолютно неправильно. Труд этот очень тяжелый и стрессовый. Телевизионные журналисты, мне кажется, должны получать молоко за вредность.

– Видя вас и ваших коллег в эфире, многие молодые люди, очевидно, терзаются вопросом: как стать настоящим тележурналистом? Что посоветовали бы зрителю, мечтающему о телеэфире?

– Если человек готов в день разгружать один вагон угля и для него это будет нормально, то с точки зрения не физического, а морального труда – вот этот самый вагон угля ежедневно и есть профессия журналиста. Поэтому я бы рекомендовал людям очень осторожно относиться к этой профессии, и... есть такое выражение «Телевидение – это сказка, в которую поверить очень сложно». Немножко перефразируя, я хочу сказать, что телевидение – это сказка, в которой выжить очень сложно. Здесь очень суровые правила выживания, поэтому, я думаю, что молодым людям не стоит, наверное, обольщаться.

Я не говорю, что моя работа мне не нравится. Я выбрал именно то, что я хочу и умею делать. Но, видя то, как часто люди с горящими глазами приходят на телевидение, и им нравится этот лоск, этот блеск, красивая картинка, эфир и все прочее, а через две недели после знакомства с закулисной стороной творческого процесса они подходят ко мне и говорят: «Извините, это, наверное, немного не то, что я хотел увидеть». И уходят. И таких людей – все больше и больше, поэтому, если вы не хотите разочаровываться в сказке под названием «Телевидение» и до конца не уверены в том, что это ваше призвание, займитесь лучше бизнесом, реальным производством, сельским хозяйством.

– Насколько мне известно, ваши творческие достижения получили заслуженное признание и на российском уровне – были отмечены престижной наградой «ТЭФИ– Регион». Какие телевизионные награды планируете завоевать в ближайшем будущем. К чему еще стремиться после сенсационного успеха на ТЭФИ?

– Я бы не назвал этот успех сенсационным по очень простой причине – дело в том, что телевидение в нашей республике – оно действительно очень хорошего качества. Я иногда слышу все-таки высказывания вроде: «Посмотрите, что делают ваши коллеги на федеральных каналах!» И рассказывают про всевозможные шоу типа «Ледниковый период».

Но люди должны понимать, что мы никогда не сможем на нашем местном уровне сделать проект, который стоит несколько миллионов долларов, потому что в этом нет никакой целесообразности. Для этого есть федеральное телевидение, где крутится очень и очень много денег. Также если создать телевидение какого-нибудь микрорайона в каком-нибудь отдельно взятом городе – это телевидение никогда не сможет сделать те проекты, которые делаем мы.

Это все-таки совершенно разный уровень, совершенно разный финансовый интерес, а с точки зрения того продукта, который мы делаем, то это действительно очень качественное телевидение. Я об этом говорю не для того, чтобы сказать: какой же я хороший, и какие хорошие мои коллеги – это касается всех телекомпаний, которые работают на территории Республики Башкортостан. С удивлением для себя примерно год назад открыл, например, компанию «БСТ–Нефтекамск». Эти люди действительно делают телевидение на уровне республиканском. Успех наш – не сенсационный, мне кажется, что он заслуженный.

В прошлом году мы стали финалистами «ТЭФИ–Регион» и получили специальный приз Академии Российского телевидения – денежный грант за самую грамотную русскую речь в эфире. Удивительно – многие коллеги, с которыми я общался после церемонии вручения, говорили: «Ну как же так? Башкортостан – республика национальная и телевидение из этого региона признано самым правильным в плане владения нормами русского языка и русской речи!» Но в этом ничего удивительного нет, мне кажется. Это даже не достижение – правильный русский язык – это норма на телевидении. Это все-таки скорее небольшой упрек нашим коллегам, которые не всегда придерживаются норм языка.

Что касается наград – в этом году государственная телерадиокомпания «Башкортостан» получила статуэтку ТЭФИ в номинации «Развлекательное вещание», мы выходили в финал со своей итоговой информационно-аналитической программой. В принципе, все, что касается уровня «ТЭФИ–регион»... конечно же, хочется этих бронзовых Орфеев больше. Нам есть куда расти – необходимо выходить на ТЭФИ федерального уровня. И, как показывает опыт последних лет, региональные коллеги, с которыми мы на региональном ТЭФИ еще год назад совершенно на равных конкурировали, сегодня уверенно претендуют на награды федерального ТЭФИ. И я думаю, что у нас тоже неплохие возможности – не обязательно взять большой ТЭФИ, но, по крайней мере, заявить о себе как о хорошем, качественном телевидении. Награды для нас никогда не являются самоцелью, для нас главная цель – наш зритель.

– Какой из сюжетов, подготовленных программой «Вести–Башкортостан» за последнее время, запомнился вам более всего, имел, по вашему мнению, наибольший резонанс?

– Не хотелось бы употреблять общие фразы вроде тех, что обычно используют композиторы, кинорежиссеры: «все мои сюжеты для меня важны». Материалы, которые делал я, или те, которые делались при моем непосредственном участии, они все разные. Разного качества, тематики, направленности. Все же постараюсь выделить один материал – из недавних. Даже не столько сам видеоматериал, не столько сюжет, тему и резонанс, который этот материал вызвал.

Пару месяцев назад мы сделали материал об одном уфимском мальчике – он еще совсем юный, но мужчина по складу ума и мировоззрению. Его зовут Равиль Мамлин, и в семье у этого человека не все хорошо. Примерно год назад Равиля вместе с мамой на одной из уфимских автодорог сбил автомобиль. Мама в последний момент, заметив мчащуюся машину, успела оттолкнуть ребенка. Сама она получила серьезные травмы, и у нее до сих пор проблемы со здоровьем.

Случилось так, что этот водитель был признан виновным, но отделался штрафом в несколько тысяч рублей и не соизволил оказать помощь Равилю и его маме. И эти люди не стали где-то просить помощи, не стали опускать руки. Мама, конечно, изо всех сил борется, но для того чтобы встать на ноги, ей необходимы деньги. И 12-летний мужчина, по другому не скажешь, занимается тем, что каждый день берет практически полностью изношенную тележку и собирает макулатуру, сдает ее и часть денег тратит на приобретение продуктов, а часть откладывает на лечение маме.

Меня до глубины души поразил этот человек – мудростью своих рассуждений. Он был героем еще пары наших материалов, а после того, как началась грузинская агрессия в Южной Осетии, и республиканский Красный Крест начал сбор средств в помощь пострадавшим, Равиль пришел туда и принес 500 рублей, для его семьи это очень серьезная сумма. И обратился ко всем с просьбой: давайте не будем воевать. Материал этот трогает до слез, и я благодарен моим коллегам, которые над ним работали. Я благодарен телевидению за то, что у меня есть возможность увидеть таких людей и общаться с ними. Ему всего лишь 12 лет, о нем никто не знал, но это действительно великий человек. Резонанс от этого материала, конечно, был огромный, он попал в эфир федерального телевидения, и, чтобы протянуть руку помощи этой семье, люди звонили чуть ли не с Кольского полуострова. Сейчас у них дела вроде бы налаживаются, некоторое количество средств получается скопить, надеюсь, что у мамы Равиля все будет хорошо со здоровьем.

– За последние лет 17 цензура на телевидении практически исчезла. И тележурналист в своих материалах может касаться каких угодно тем и явлений. При всей этой свободе творческого самовыражения, чего, на ваш взгляд, сегодня более всего не хватает ведущим российским телеканалам, в частности, выходящим на них новостным программам?

– Помимо новостей, на основных российских федеральных каналах я также постоянно профессионально отсматриваю зарубежные новостные программы – европейские, американские. И могу сказать, что наши новости – действительно качественные. Возьмем, к примеру, «Россию», Первый, НТВ. У нас новости лучше, чем в Европе и тех же Штатах, потому что они человечнее и ближе к народу. Смотря иностранные каналы, я задаю себе вопрос: для кого же они делают эти новости? Иногда кажется, что зарубежные «новостийщики» действительно руководствуются в своей работе такими же цензурными ограничениями, которые существовали во времена Советского Союза, абсолютно ангажированные телекомпании отстаивают интересы определенных политических и финансовых кланов.

И когда смотришь CNN или BBC, возникает ощущение, что это не телевидение, а инструмент политической борьбы. У нас в России телевидение человечнее намного. Включите любой иностранный канал, который считается одним из ведущих в мире и попробуйте найти там какой-нибудь добрый материал, условно говоря, о том, что в каком-нибудь провинциальном городке прошли соревнования между любителями собирать клюкву.

Иностранцы постоянно держат своих зрителей в ежовых рукавицах, они держат их в постоянном напряжении. У нас на телевидении, к счастью, этого нет. И за это я благодарен коллегам с федеральных каналов. Нельзя пугать зрителя, наша профессия – говорить о том, что происходит и никто не давал изначально инструкций журналистам «наводить мрак».

Жизнь прекрасна и об этом тоже надо говорить, баланс между проблемными и развлекательными материалами на наших федеральных телеканалах все-таки выдерживается. И наше телевидение смотреть намного интереснее, чем зарубежное. Да, минусы на нашем телевидении есть. Не говорю, что оно идеальное, ни в коем случае. Например, политическая ангажированность на некоторых каналах иногда слишком выражена.

– Чему бы хотели научиться у зарубежных телевизионных коллег, есть ли, на ваш взгляд в их работе нечто такое, что хотели перенять, взять на вооружение?

– Единственное, что мне нравится в новостях зарубежных телеканалов, – у них все намного интереснее с точки зрения технической оснащенности. На том же BBC World News вы практически в каждом сюжете увидите действительно прямое включение из любой точки мира. И по оперативности информации они выигрывают. Мне, конечно, как гражданину России, как жителю Уфы, не очень интересны взаимоотношения Великобритании и США, но очевидно, что от большого количества прямых включений, оперативной информации качество новостных выпусков значительно возрастает. Техническая оснащенность у них действительно на уровне, вопрос в другом: какой контент они оперативно предлагают зрителю. Если бы мы делали что-то подобное, но выбирали темы, интересные для большинства зрителей, то наше телевидение, я думаю, было бы на голову выше зарубежного.

Мы должны понимать: телевизионный продукт делается не для учредителя, не для телеведущего, не для какого-то определенного круга лиц. Если это телевидение общедоступное, то оно делается абсолютно для всех. Нашу аудиторию можно условно представить в виде большого пирога. И наша задача – этот пирог по возможности не резать, а оставить целым, говорить о том, что интересно всем. Иностранцы же отрезают один кусок и обрабатывают лишь часть аудитории. Это, я считаю, неправильно.

– Быть может, одна из главных «болезней» современного российского телевидения – это все же огромная зависимость от рейтингов, боязнь потери массовой аудитории и рекламодателей провоцирует ситуацию, когда в эфире отдельных общефедеральных каналов начинают преобладать криминальные сериалы, программы о личной жизни звезд шоу-бизнеса и малосимпатичные культурному зрителю реалити-шоу?

– У меня есть четкое, непоколебимое мнение по этому поводу. Мы должны понимать, что телевидение – это, помимо всего прочего, еще и бизнес. Мы давно отошли от того, что государство, правительство полностью финансирует и диктует свои условия телеканалам. Мы же говорим, открыто, без всякого сарказма о том, что у нас есть свобода слова. И ее у нас, заверю вас, побольше, чем в тех же самых Соединенных Штатах. Я общаюсь с зарубежными коллегами и знаю, как они работают. У нас абсолютно свободное телевидение, и мы должны понимать, что у нас не то что должна быть цензура со стороны власти, должна быть прежде всего самоцензура. Вот чего иногда не хватает нашим телеканалам.

Но давайте посмотрим на телевидение с точки зрения бизнеса, тех людей, за счет которых телевидение сегодня живет. Телевидение – это очень дорогостоящая игрушка, если можно так сказать. Это продукт очень ресурсозатратный. И частным телекомпаниям, главным источником финансовой подпитки которых является реклама, приходится намного сложнее, чем государственным. А современный рынок – он таков, что рекламодатель готов заплатить больше денег за больший рейтинг. И проблема тут не столько в самих телекомпаниях и телевидении, это еще и проблема самого телезрителя.

Мы должны понимать, что мы телевидение делаем для зрителя. И если у реалити-шоу высокий рейтинг, этот рейтинг никем не создан искусственно. Его создают сами зрители, являющиеся потребителями этого продукта. Телезрителям помимо этой продукции предлагается масса других программ. Есть, например, программа «Цивилизация» на Первом канале. Но ее никогда не смотрело и не будет смотреть столько телезрителей, сколько смотрят сегодня, к великому сожалению, реалити-шоу. Есть выбор, и рейтинги показывают, в чью пользу он делается. Я действительно болезненно воспринимаю эти рейтинги, показывающие, что значительной части зрителей в России хочется видеть псевдо-любовь под камерами, все мы должны понимать, что это большой телевизионный театр. Я не понимаю природу интереса к убийствам, крови, но именно он определяет контент некоторых каналов страны.

– Говоря о «монстрах» мирового телевидения, нельзя не упомянуть таких журналистов, как Владимир Познер, вошедший в историю благодаря советско-американским телемостам 80-х, и легенду американского телевидения – Ларри Кинга, обаятельнейшего интервьюера в клетчатых подтяжках. Что в работе этих классиков телеискусства вызывает у вас наибольшее профессиональное восхищение?

– В моем понимании это две знаковые фигуры, люди, заложившие фундаментальные основы телевизионной журналистики. И если я чувствую, что мне надо куда-то расти в профессиональном плане, то стремиться стоит к уровню Владимира Познера и Ларри Кинга. С творчеством последнего я знаком только по телеэфиру, периодически смотрю CNN. Это действительно уникальный человек. Поймите, что ведущему ток-шоу в формате «один на один» очень сложно удерживать внимание аудитории. Меня впечатляет шоу Ларри Кинга, несмотря на то, что к нему порой приходят гости, который мне абсолютно неинтересны. Но даже сам по себе его острый взгляд на собеседника сквозь маленькие очки обладает завораживающим воздействием. Это человек-харизма, не боящийся задавать собеседникам самые острые вопросы.

С Владимиром Познером мне приходилось общаться лично и бывать на его мастер-классах. И, к моей великой чести, на одном из региональных телеканалов в Краснодарском крае выходил сюжет про телевизионщиков, где было два героя: Владимир Познер и Рустам Зарафутдинов.

Я безмерно горд знакомством с этим великим человеком, являющимся целой эпохой для российского телевидения. Это человек, который заставил нас взглянуть на телевидение совсем по-другому. Он первый начал рубить оковы, которые были на нашем телевидении на протяжении многих лет. Не во всем с ним можно согласиться, не всегда я поддерживаю его мнение, но то, как он отстаивает свое мнение – не с пеной у рта, а спокойно и аргументированно, – это выше всяких похвал. Полагаю, что многое из произнесенного в эфире Владимиром Познером и Ларри Кингом достойно, чтобы войти как минимум в учебники телевизионной журналистики. Думаю, что будущим тележурналистам стоит как можно больше учиться именно на передачах, которые делают эти люди. Это очень эффективная школа.

– Если позволите, немного личных вопросов. Как предпочитаете отдыхать от напряженной творческой работы в телеэфире?

– Мне несколько стыдно признаваться, но в свой единственный выходной я предпочитаю хорошо отоспаться, так как сон – это то, чего при нашей работе катастрофически не хватает. Так что в первую половину воскресенья я отдаю предпочтение здоровому крепкому сну, лишь отвлекаясь на просмотр своей итоговой программы, которая записывается накануне. И, конечно же, нет ничего главнее общения с друзьями. Это может быть простая вылазка на природу или поход в ресторан. Общение, когда можешь рассказать друзьям о каких-либо успехах или неудачах, – это многого стоит в современном, очень суровом, тяжелом мобильном мире, когда времени, кроме как на себя самого и семью практически не остается. Когда же случается отпуск, путешествую, в последнее время благодаря друзьям всерьез увлекся рыбалкой.

– Где прошли ваши студенческие годы?

– Я учился в Башкирском государственном университете, на экономическом факультете по специальности «национальная экономика».

– И вот однажды в жизни неожиданно возникло такое явление, как телевидение?

– На втором курсе. Изначально я все же был гуманитарием на 100%. Самыми любимыми предметами в школе у меня были иностранный язык, а также русский язык и литература. На экономический факультет я попал, откровенно говоря, чисто случайно, всю свою сознательную жизнь готовился поступать именно на факультет иностранных языков, но в итоге я понял, что язык – это не профессия, а необходимость. Нисколько не жалею о полученном экономическом образовании.

Фундаментальные знания, полученные в Башкирском государственном университете, впоследствии мне очень пригодились.

У меня есть четкое убеждение по поводу того, что такой профессии, как журналист, попросту не существует. И я иногда скептически отношусь к факультетам журналистики в различных российских вузах. Известно, что на Западе практически нет такой специальности, как журналистика. Люди получают всевозможное специализированное образование, – историки, экономисты, математики потом приходят в журналистику. У меня в коллективе работают люди самых разных специальностей, и чистых журналистов среди них практически нет. И я считаю, что это правильно. Хотя бы в одной сфере журналист должен быть специалистом на все 100%.

– Интересно было бы узнать ваше мнение о современной литературе. Творчество каких авторов привлекает внимание в наибольшей степени?

– Так сложилось, что современные литераторы меня вообще не слишком интересуют. Это, наверное, и осознанный выбор, и влияние моей супруги сказалось. Она, кстати, к телевидению никакого отношения не имеет, занимается бизнесом, а из литературы безоговорочно признает только классику. Сейчас перечитывает Булгакова, и, возможно, глядя на нее, я тоже начал перечитывать классических авторов. Мне кажется, что для меня интереснее и продуктивнее с точки зрения того, что я получаю от прочитанной книги, чтение признанных мастеров.

Из современной литературы я читаю публицистику, документалистику. Книга, которую я сейчас читаю, написана моим коллегой Сергеем Брилевым, сейчас он ведет программу «"Вести" в субботу» на канале «Россия». Книга эта называется «Фидель. Футбол. Фолкленды» и посвящена она Латинской Америке. Я недавно побывал на Кубе, и мне очень интересно было прочитать эту книгу. Сам Брилев родился в Гаване, он из дипломатической семьи. Интересно было соотносить то, о чем написано в книге, и собственные впечатления от пребывания на Кубе. Оказалось, что там за последние 15 лет абсолютно ничего не изменилось.

– Расскажите, как семья воспринимает вашу телевизионную работу? Много ли приходится слышать критических замечаний со стороны родных и близких?

– У меня два главных критика – мама и моя жена, приходится прислушиваться к советам. К критике отношусь очень положительно. Я не из тех людей, кто обижается на критику. На телевидении очень часто бывает, что критику люди не умеют воспринимать, у меня с этим проблем нет. Я стараюсь всегда из замечаний сделать для себя каки-то полезные выводы.