«Я всё выплакала в этих судах»: дочь вице-премьера Башкирии, изнасилованная полицейскими, дала интервью BBC

Гульназ Фатхлисламова — бывшая сотрудница уфимского МВД, подвергшаяся в 2018 году изнасилованию со стороны своих старших по званию коллег, дала интервью «Русской службе Би-би-си». Она рассказала, какими были для нее последние пять лет, как она переживала травлю, почему разочаровалась в журналистах, а также о том, чем занимается сейчас. Пересказываем самые яркие фрагменты ее интервью.

23-летняя Гульназ устроилась дознавателем сразу после института — спустя полтора месяца подверглась групповому изнасилованию на рабочем месте. Она подала заявление и добилась наказания для бывших коллег — начальников отделов по Уфимскому и Кармаскалинскому районам города Эдуарда Матвеева и Салавата Галиева и отдела по вопросам миграции по Уфимскому району Павла Яромчука.

— Если бы я не была смелым человеком сама по себе, наверное, я бы не подала заявление, — сказала она.

В тот самый вечер, когда всё случилось, рассказала Фатхлисламова, к ней подошла старшая по званию коллега и объявила, что ее непосредственный начальник Эдуард Матвеев вызывает ее в отдел и уже прислал за ней служебную машину. Приехав, она обнаружила, что трое руководителей на служебном месте устроили застолье, утверждает женщина. Отмечали «какой-то праздник несуществующий, день комсомола», поднимали тосты и требовали, чтобы младшие по званию сотрудницы пили вместе с ними.

— У нас в России вообще алкоголь считается негативным фактором при любых обстоятельствах, — резюмировала Гульназ. — И поэтому посчитали, что я сама напросилась, сама виновата.

Впоследствии, уже после того, как было возбуждено уголовное дело, женщину уволили за «совершение поступка, порочащего честь сотрудника полиции». Ей вменили в вину распитие алкоголя на рабочем месте, но не приняли во внимание, что принуждал ее к этому непосредственный начальник, который впоследствии участвовал в изнасиловании.

Документальным основанием стала служебная проверка — со слов бывших коллег, в материалы внесли утверждения о том, что Фатхлисламова якобы «танцевала вульгарно, приставала к сотрудникам» на корпоративе месяцем ранее. Увольнение стало основанием для иска о возмещении 600 тысяч рублей в пользу МВД: по условиям контракта за обучение в ведомственном вузе она должна была отработать в органах пять лет. Восстановиться на службе через суд она не смогла, ее счета до сих пор арестованы.

— Я из-за этой истории узнала, какой вообще мир, где я живу, какая вообще полиция, какие эти системные люди, как они подчинены своему руководству и как живут в этой кормушке и за свою зарплату держатся, лишь бы их не уволили, — подытожила Фатхлисламова. — А меня этот фактор вообще не волновал, потому что я знаю, что у меня есть помимо этой полиции еще целая жизнь. Я же в первую очередь человек, а не юрист и не сотрудник органов. Человек, который борется за свою личность, и я считаю, что каждый так должен делать.

История Гульназ приобрела федеральный резонанс, и тогда она еще не представляла, с какими проблемами из-за этого ей предстоит столкнуться. Фатхлисламова в беседе с «Би-би-си» предположила, что причиной, по которой дело стало таким громким, являлось и то, что все фигуранты — сотрудники МВД, и то, что ее отец работал замначальника башкирской Росгвардии (сейчас Ирек Сагитов — вице-премьер правительства Башкирии).

— Трое начальников отделов полиции — это очень большие люди. А я еще и оказалась дочерью известного человека, это была, конечно, интересная история для журналистов, — сказала Фатхлисламова.

В дальнейшем из-за резонанса, публикации в открытом доступе фотографий женщины в нижнем белье во время медосвидетельствования и других материалов следственного дела у нее возникли проблемы при трудоустройстве. Даже переезд в Москву не помог — там ее тоже узнавали.

По ее словам, за четыре года, что длились разбирательства, женщина столкнулась с травлей в СМИ, соцсетях и в самих судах. На Асляма Халикова — одного из адвокатов обвиняемых, она даже подала официальную жалобу за то, что в кассации он обвинял ее в «половой распущенности», «склонности ко лжи» и «низких моральных и нравственных качествах», рассказала Фатхлисламова. Более того, по словам Гульназ, адвокат пытался подкупить ее. В итоге, по данным «Би-би-си», Халикова на пять лет лишили статуса, но он обжаловал это решение и сейчас продолжает работать адвокатом, но уже в другом регионе.

— Это было как война реально, кто кого побьет. И на протяжении всего процесса эти люди (адвокаты. — Прим. ред.) доказали, что я не зря подала заявление, — заявила Фатхлисламова. — Как они смотрели на меня, как они обзывали меня, как они вообще хотели меня вывести из равновесия. Я отстояла свое, несмотря на то, что люди говорили, что я плохая.

Журналисты тоже разочаровали женщину. Она объяснила, что поначалу отказывалась от общения с прессой, так как ей было тяжело, а также из опасений, что ее будут обвинять в попытках «словить хайп». На этом фоне в разных изданиях стали появляться публикации, в которых о ней высказывались ее знакомые — в одной бывший однокурсник Гульназ назвал ее высокомерной и заявил, что она «с парнями всегда находила общий язык».

— Я вообще не могу даже представить, кто это мог бы сказать. У меня всегда были хорошие отношения с людьми, с которыми я училась, — заявила журналистам Фатхлисламова, признавшись, что эти слова особенно запали ей в память. — И в принципе какая бы я ни была, это не дает никому право меня обвинять. Даже бомжа могли бы изнасиловать, и мы не можем этого бомжа обвинять в том, где он оказался, каким он был. Обсуждать непонятные, не относящиеся к делу обстоятельства моей личности и моей учебы, интересов — это вообще было нелогично.

По мнению Гульназ, пресса, особенно региональная, «по факту встала на сторону обвиняемых». Ей не нравилось, что журналисты «смаковали произошедшее с ней», иной раз позволяя себе неэтичные комментарии и заголовки по поводу случившегося. В публикации «Би-би-си» в качестве примера таковых приводятся публикации журналистки «Комсомольской правды» Ульяны Скойбеды, которая ставила под сомнение сам факт изнасилования, заголовок UFA1.RU со словами «Публикуем эксклюзивную хронику изнасилования дознавательницы из Башкирии» и тегом «Секс-скандал в полиции», а также скабрезные цитаты и иллюстрации без указания их источников. Также Фатхлисламова заявила, что ее «бесила фраза "дознавательница из Уфы"».

— Какое-то клеймо на меня повесили непонятное, хотя это несклоняемая должность — дознаватель, — пояснила она. — Могли это всё преподнести нормально, а не как на посмешище.

По мнению Фатхлисламовой, журналисты пытались «словить хайп и рейтинги поднять», описывая судебный процесс по ее делу. Она указывает на скандальную тональность заголовков и текстов публикаций, посвященных разным этапам разбирательств. На ее взгляд, даже после признания экс-полицейских виновными в 2021 году эта тональность не поменялась.

— СМИ сделали так, чтобы общество подумало обо мне плохо, и это у них получилось, потому что у меня не было смелости и решительности что-то сказать о себе тогда, — убеждена она.

Сейчас Фатхлисламовой 28 лет, и она зарабатывает частной юридической практикой, а также мечтает реализоваться в творчестве. Женщина оканчивает Уфимский государственный институт искусств на звукорежиссера, осенью подалась на конкурс «Уфимская волна».

— Я просто очень люблю писать песни, я могу написать песню в течение двадцати минут, у меня это очень быстро происходит. Я считаю, что это мой дар, — говорит она. — Я очень люблю музыку, я ее обожаю и слушаю каждый день. Это мой спаситель. Если бы не было музыки, если бы я была однопрофильным человеком, мне было бы очень тяжело. И я просто верю в музыку, что она меня вытащит из всякой фигни, которая происходит вокруг.

О пережитом ею тяжелом опыте сейчас она говорит открыто — журналисты «Би-би-си» отмечают, что Гульназ «использует юридические термины в моменты, когда неюристы могли бы дать волю эмоциям».

— Вообще без эмоций осталась я, на самом деле, всё выплакала в этих судах тогда, — призналась она. — В целом я приняла тот факт, что это есть, это никак не убрать из своей жизни. Я просто живу и хочу делать разные прекрасные вещи. Ну ладно, есть у меня это пятно в прошлом, и что? Значит, я состою из неидеальных своих историй. У каждого есть какой-то изъян, и, наверное, мой изъян в этом. Но я не считаю, что это изъян. У меня не было бы такого, например, характера, мнений о мире и вообще о людях, если бы, например, со мной это не произошло.