Отшельники со стажем. История супругов, которые променяли жизнь в городе на глухую деревню в Башкирии

На бескрайнем поле Туймазинского района стоит избушка Николая и Валентины Шерстобитовых. 30 лет они живут в деревне Ольховке одни. Только летом на свои огороды наведываются соседи-горожане, а остальные 9 месяцев старики как могут коротают одинокие будни. С возрастом подводит и здоровье — стало тяжелее ходить за скотиной и работать на участке. Но возвращаться в город Николай и Валентина наотрез отказываются.

Ольховка находится в 170 километрах от Уфы. Утром, незадолго до нашего приезда, дождь размыл землю, и когда мы выпрыгнули из машины, раскисшая квашня тотчас прилипла к обуви. В деревне звенела тишина. На фоне облезлых и покосившихся заборов участок Шерстобитовых выглядел неприлично шикарно — словно хвастал новеньким зеленым профнастилом. Лишь только мы подошли к нему ближе, тотчас за забором взвинтилась лаем собака.

Несмотря на грозного барбоса, мы рискнули зайти на участок. По двору под присмотром хохлатого петуха деловито бродили курицы, не обратившие на нас никакого внимания.

Заливистый лай пса наконец-то вывел к нам хозяйку: хоть мы и явились без предупреждения, Валентина встретила нас радушно.

— Петушок какой у меня хорошенький, гребешок больше головы. Где какие куры понравятся, покупаю и покупаю, — приговаривала она, провожая нас в избу. — Вот Ольховка-то загремела, а я умирать собиралась.

В нос ударил специфический запах деревенского жилья — ядреный и плотный, как кусок пармезана. Его источник копошился тут же у печки — с десяток гусят и утят, которых по причине холодов и дождя Валентина забрала в дом. Мы, городские и несведущие, почувствовали себя в избе как в вольере зоопарка.

Из-за печки-«голландки» в доме было душно, как в бане, и птенцы с наслаждением пили из низкой миски, толкаясь и разбрызгивая воду на метр вокруг. Какую грязюку они развезли лапками по светлому линолеуму кухни, в двух словах не описать.

— Вот они, жулики мои, — с нежностью в голосе ворковала Валентина, — сколько вас — и не сосчитать.

Почему птенцы — «жулики», баба Валя не объяснила. Мы решили — оттого что проворные и юркие.

Наконец Валентина перецеловала всех гусят и села на краешек дивана рассказывать нам историю своей жизни. Супруг Николай лежал тут же, на диване, но чувствовал себя неважно и потому почти всё время молчал.

«А хлеба-то вообще не видели»

Валентине 82 года, родилась и выросла она в Ольховке. В годы Великой Отечественной войны ее отец ушел на фронт и не вернулся, матери пришлось поднимать четверых детей одной. Чтобы прокормить их, мать Валентины держала овец, кур и свиней.

— Был голод и холод, и всё, ой как тяжело было. Тут война кончилась, разруха во всей стране, ни обуться, ни одеться. Идти в школу надо было, — вспоминает баба Валя. — Мама работала в колхозе, а что в колхозе-то? Вот тут ферма была в деревне, там были телята, и их кормила она. Фураж, мука овсяная, принесет нам маленько, стащит. Бурду сварит, и мы ели, а сейчас собака-то есть такое не будет. А хлеба-то вообще не видели, пойдем в школу, а там не знаю, учительницу слушать, не знай о еде думать. Раньше ларек был, там черный хлеб продавали, мы очередь займем, а пока обратно идем пешком — булку сплетем. Не дай бог такую жизнь, что я прожила. Умереть, только лишь страстей не видать.

Четыре класса начальной школы Валя закончила в школе Ольховки. Еще три отучилась в селе Серафимовский в пяти километрах от нее. Когда Ольховка стала чахнуть, местную школу и вовсе разобрали, а стройматериалы отдали сельчанам, у которых сгорел дом.

После школы выбора особо не было, и Валя пошла работать в овощехранилище, потом разносила корреспонденцию на почте, а уже после устроилась на завод медицинского стекла в Туймазах, где выпускала пробирки для медикаментов. Там, 36 лет назад, она и познакомилась с Николаем. Ее первый муж умер, от него осталась дочь. Своих детей с Колей они так и не нажили.

— Потом его сестра за моего брата вышла, так и пошло-поехало, — с улыбкой на лице Валя вспоминает свое знакомство с Николаем.

Жизнь с 75-летним Николаем, говорит баба Валя, сказка: и готовит сам, и по хозяйству помогает.

— Он молодец у меня. Я дожила до старой собаки, а тесто еще не умею ставить, а он ставит тесто, — говорит Валентина.

Год от года Ольховка хирела — местные получали квартиры в Туймазах да в соседнем селе Серафимовский и уезжали.

— Так осталась деревня без людей и всё. Работать надо в своем-то доме. А молодежь привыкла, что в квартирах туалет, вода, никуда ходить не надо. С работы пришел устал, отдохнул, покушал и всё. Сарай убирать не надо, за водой ходить не надо. Всё дома, — объясняла Валентина.

Получила квартиру в Серафимовском и дочь бабы Вали и, недолго думая, уехала. В Ольховке она бывает с семьей наездами — привозит продукты и помогает со скотом. Так вдвоем с Николаем Валентина и коротает последние 30 лет в Ольховке — со слов пенсионерки, люди тут водятся только летом, когда приезжают дачники.

У Николая тоже есть своя квартира в Туймазах, но переезжать туда супруги наотрез отказываются — не любят городскую суету и тесноту.

— Я люблю работать, шевыряться. Это же движение. Это же движение! Вы чего? А если будешь валяться каждый день, и ты еще хуже заболеешь, и валяться тебе надо где, вон у меня работа, чё, — говорит Валентина.

Да и как тут переедешь, когда в твоем хозяйстве 18 кур, 5 петухов, 20 утят, корова, 3 собаки и 2 кошки. Но с каждым прожитым годом пенсионерам становится все тяжелее с ними управляться.

— Я говорю — с пеленок всё занимаюсь этим, мама меня ко всему приучила, и корову доить и всё-всё. Ну в избу не зайдешь, ничего не могу успевать, ноги болят, настроения нет, — с грустью говорит Валентина.

Но есть и сложности куда поважнее. Когда-то крыша дома Валентины и Николая была покрыта соломой, потом наскребли денег на шифер, а когда и он прохудился, решили покрыть дом профнастилом. Но власти, со слов пенсионерки, отказали им помогать в этом непростом деле.

— Деньги с дедом собирали-собирали и крышу профнастилом пошили, и то в Туймазы звонила в администрацию, чтобы нам помогли покрыть крышу, а они мне сказали: «У нас нет такой возможности». А я им и говорю: «А где ее искать эту возможность-то? Неужели не заслужили наши отцы», — негодует женщина. — Хоть бы сельсовет помог бы нам машину дров. Для них это плюнуть, мусор в глазу машина дров. Везде сейчас падаль валяется, ну никому не нужны мы.

Несмотря на деревенские хлопоты, Валентина чувствует себя одиноко. Говорит, что по вечерам по два часа пересматривает альбом с фотографиями.

— Скучаете ли по близким? — спросили мы, и по щекам бабы Вали побежали слезы.

— Никого нет. Подружка тоже рано умерла. Один недавно в Серафимовке умер из-за своей оплошности. Всё ходил пешком, дом-то пустой стоит. И что-то дорогой упал он, плохо с ним было. Шел, в какую-то канаву упал и не мог вылезти, так и замерз, — рассказала она.

Пока мы беседовали с Валентиной, ее корова танцевала для нашего фотографа. Вы когда-нибудь видели таки чудеса? Если нет, полюбуйтесь на танцующую буренку.