Протесты в Башкирии — «эхо Куштау» или геополитическая тенденция? Обсуждаем с политологом

Оборона Куштау, голодовки дольщиков и преподавателей, выступления против точечной городской застройки и урбанизации парков — в последние месяцы волна протестов захлестнула Башкирию. Недовольство общественности высоко настолько, что люди бунтуют, несмотря на пандемию и страх за свою жизнь. Что же происходит в Башкирии и почему люди стали так активно протестовать? На этот и многие другие вопросы ответил уфимский политолог Дмитрий Михайличенко.

Национальный вопрос и геополитическое влияние

— Совсем недавно республику всколыхнули протесты, связанные с застройкой парка Гафури, Кошкиного леса, «армянами» в Кармаскалинском районе, которые оказались совсем и не армянами... Как думаете, с чем это связано?

— Прежде всего, это так называемый эффект «пост-Куштау» или «эхо Куштау». Произошла институализация протеста, организации подобного рода инициатив. В целом — несвойственная регионам России ситуация.

Сейчас на территории страны вводится своеобразный неофициальный мораторий на протестную и политическую активность. Представители КПРФ выступают сдержанно, штабы Навального фактически деконструированы (оппозиционер Алексей Навальный в состоянии комы был госпитализирован в Томске, а после перевезен санбортом в Германию с подозрением на отравление. — Прим. ред.). Тем не менее в Башкирии продолжают возникать очаги напряжения. Ситуация очень тревожная, для ее анализа необходимо учитывать причины, последствия и непосредственно реакцию гражданского общества.

Сначала был Куштау, в защиту которого объединилось огромное количество людей. Потом так называемый «армяно-башкирский» конфликт, начавшийся с заявлений общественницы Рамили Саитовой. Третьим звеном цепи стали ее же высказывания о крестах (общественница предложила снести православные поклонные кресты на Урале. — Прим. ред.). Далее последовал массовый конфликт в Кармаскалинском районе, закончившийся задержаниями. В это же время в разных точках города и республики стали возникать локальные протесты, связанные с жилищными и бытовыми вопросами. Все эти инциденты складываются в единую картину в общественном мышлении.

— Можно ли назвать национальный вопрос во всех этих протестах своеобразным «топливом», которое позволяет разгореться конфликтам в республике?

— Надо смотреть масштабнее: конфликт — это многофакторное явление. Геополитическая ситуация — противостояние в Нагорном Карабахе, желание Турции влиять на решение вопросов в странах бывшего СНГ. Мировая обстановка также влияет на протестные настроения в Башкирии. Второй фактор — рейтинг Хабирова, который по разным оценкам неоднозначен. Следующий — интересы башкирских национальных организаций.

Важно учитывать и социально-бытовые трудности населения республики. Метафорично можно сравнить общество с больным организмом, любое дополнительное повреждение которого воспринимается как серьезная трудность. Ключевой вопрос не в том, был ли национальный фактор, а в том, что столь сильное национальное напряжение в многонациональной республике негативно сказывается на всем обществе.

Протесты — результат экономических проблем

— В целом такие протесты — это хорошо или плохо?

— Исследования социологов — Левады*, ФОМ — по стране фиксируют высокий уровень протестных настроений. В силу эпидемиологической ситуации они не реализуются в большие конфликты, ограничиваются лишь локальными. Но база у них в целом едина — социально-экономическая ситуация в регионах плохая, следовательно, и тревожные настроения на уровне 60%, так как провоцировать конфликт могут любые происшествия.

Это напряженная ситуация не только для общества, но и для власти. Поэтому она требует очень бережного подхода. Не исключено, что эти протестные настроения смогут использовать различные «акторы». Я не склонен во всем винить геополитику. Но при ухудшении экономической ситуации национальный и религиозный вопросы всегда выходят на первый план. Значит, намечается линия разлома общества. Когда экономика в порядке, люди стараются не замечать эти факторы, не проявлять агрессии.

— Можно сказать, что в обществе существует некий внутренний запрос на конфликт?

— Существует внутренняя неудовлетворенность, тревожность, которая вкупе с внешними раздражителями аккумулирует протест. Если посмотреть на постсоветское пространство — там общество также демонстрирует похожие настроения. Есть понятие «толерантность» — оно сейчас очень кстати. Эскалировать ситуацию не нужно.

От Federal Press мне уже поступил вопрос про кресты: «Речь идет об уничтожении православия в Башкирии?» Ну нет, конечно! Но интерпретировать это может каждый по-своему. В любом вопросе надо воздержаться от крайностей. Сохранять башкирскую культуру, язык нужно — я регионалист. Но это не значит, что следует уничтожать какую-либо другую культуру. К тому же важно понимать различие между понятиями «страна» и «государство». Можно не любить государство, власть, законы и прочие атрибуты, но если ты любишь страну, не нужно ее оскорблять.

— Поделитесь мнением, почему в Башкирии появляются националистические настроения?

— Если вспомнить «тучные» годы, еще до крымского конфликта, примерно 95–96% общества говорили тогда, что межнациональных проблем нет. Сегодня мы пожинаем плоды политики, которую планомерно «продавливали» 5–6 лет. Куштау, например. Чтобы решить проблему, нужен консенсус, диалог. На общественников надежды мало, в большинстве они выражают навязанное мнение. Если мы говорим о гражданском обществе — нужно доверять мудрости людей. Но общество молчит. Силовики делают свое дело, а активисты высказываются лишь по тем вопросам, которые выгодно лоббировать. Отсюда и складывается мнение, что остальные конфликты общество поддерживает.

— Может быть, это напряжение копилось в обществе?

— Марксистский подход работает до сих пор. Когда в экономике проблемы, люди склонны искать врага — источник своих проблем. Обсуждения в фокус-группах теорию подтверждают. При неверной политике, проводимой в течение двух-трех лет, национальный вопрос может обостриться.

— То есть базис накренился и начались сложности?

— Верно. Необходима грамотная надстройка в виде информационной политики. При этом речь идет не об оскорблениях: «ваххабиты», «экстремисты». Это никому не приятно, отсюда новая волна агрессии. Например, среди тех активистов на Куштау разные люди, но в целом они были настроены на межнациональные ценности. А в итоге был спровоцирован новый конфликт.

По поводу конфликта с армянами. Это древний народ, они жили при многих империях, их опыт диаспорального мышления тысячелетний. Но задача сильного общества не заставить кого-то уважать нацию, а сделать так, чтобы люди принимали традиции и обычаи другого народа.

Последствия и перспективы

— Возможно ли, что протесты в республике станут обыденностью и перестанут на что-то влиять?

— В Уфе сейчас нет мэра, и решения многих вопросов отложены. Поэтому существует такой риск. Но думаю, что республиканские власти должны определить грамотную политику, в том числе по вопросу застройки Уфы. С учетом массовости строительных работ и потенциала города. Федеральные власти делают ставку на то, что выросло число ипотечных займов, но я не думаю, что тенденция сохранится надолго.

— «Эхо Куштау» — если использовать это понятие, то стоит заметить, что эхо рано или поздно затухает. Стоит ли нам ждать завершения этих конфликтов?

— Сложно сказать. Это зависит от множества факторов. Но склонен полагать, что сейчас протесты идут по инерции. Возможно, в какие-то моменты они будут обостряться. Но такой поддержки, как в ситуации с Куштау, когда 70–80% поддерживали активистов, думаю, уже не будет. Социальный портрет группы протестантов на сегодня — молодые башкиры, выходцы в основном из сельской местности.

Можно применить термин Суркова (российский государственный деятель, автор концепции «суверенной демократии». — Прим. ред.) — «глубинный народ». С ним у главы республики отношения осложнились. Остальная масса национальностей, вероятно, такие настроения не поддерживает. Но я не готов сейчас говорить, как скоро всё закончится. Нужен диалог, переговоры. Народ и его мнение необходимо уважать.

— Расскажите о возможных последствиях протестов. Не стоит ли нам ждать хаоса?

— Масштабного — нет. Люди переживают из-за коронавируса. Есть общая тенденция поддерживать мораторий на политическую активность. Но возможны и ситуации, в которых градус напряжения будет повышаться. Если сравнивать с регионами: есть Хабаровск, Хакасия, Ставропольский край, Северная Осетия. Переоценивать конфликты в Башкирии не стоит. Но и ресурсы у региональной власти ограничены. Растут долги, дефицит бюджета. Способов маневра всё меньше. Умение слышать людей вовремя — важное умение, соблюдение этого принципа решит многие проблемы.

Ранее Дмитрий Михайличенко объяснял, почему Андрея Назарова назначили премьером Башкирии, нужна ли Башкирии национализация БСК, и высказался о том, как в Уфе будут выбирать нового мэра после смерти Ульфата Мустафина.

_{* Признан иноагентом}