Страсти древнего Башкорта: как уфимская легенда перессорила ученых, церковников и защитников культуры

На въезде в столицу Башкирии, за металлическим забором со стороны улиц Пушкина и Воровского, есть огромный участок археологического памятника — городище Уфа II. Когда летом 2023 года стало известно, что на соседней территории собираются строить храм (и не просто возвести новый, а восстановить Всехсвятскую церковь), знающие люди — археологи, историки, религиозные деятели и чиновники — заспорили. Бытует легенда, что под памятником скрывается средневековый город Башкорт. По мнению одних, такому важному объекту стройка рядом нанесет ущерб. Другие считают Башкорт выдумкой, но и строительству на Уфа II не рады. Третьи уверены, что подобное соседство можно устроить так, что никому обидно не будет. Рассказываем о легендарном Башкорте и страстях, которые разгорелись из-за него, в материале UFA1.RU.

Городищем археологи называют укрепленное поселение, окруженное рвами и оборонительными сооружениями. Для наших предков оно было крепостью, в которой можно было спасаться от набегов. Ведешь себе обычную жизнь, гуляешь по окрестностям, пасешь скот, набираешь воду, но вдруг видишь надвигающуюся из-за горизонта опасность и вместе с соплеменниками укрываешься в своем городище. Как-то так.

На территории столицы Башкирии таких объектов несколько:

• Уфа I — «Чёртово городище» на Лысой горе у санатория «Зеленая роща»;

• Уфа II — между улицами Пушкина, Новомостовой, Октябрьской Революции и проспектом Салавата Юлаева;

• Уфа III — через дорогу от Уфа II, по четной стороне улицы Заки Валиди;

• Уфа IV — ныне там находится памятник Салавату Юлаеву.

Нас интересует именно Уфа II. В последнее время каждое лето, в том числе и летом 2023-го, историки и археологи вместе со студентами и волонтерами проводят там раскопки. Что-нибудь любопытное здесь обнаруживают регулярно. В перемешанном и перекопанном культурном слое по-прежнему находятся древние вещи, фрагменты оружия и бытовой утвари. Выпускник БГПУ Данил Патютко, который помогает музею «Древняя Уфа», рассказал. что сейчас раскопки ведутся на месте будущего депозитария для хранения находок.

— В прошлом году мы обнаружили на этом участке лезвие боевого топора, также нам попадались монеты. Мы ожидали и на сей раз найти что-нибудь подобное, — вспоминает Данил. — В итоге обнаружили три железных наконечника копья в очень хорошей сохранности, один костяной наконечник от дротика. Снова попадались монеты. Обнаружили и большую пуговицу, предположительно, она принадлежала чиновнику, ибо на ней надпись: «Российской». Керамики и костей тоже было достаточно, повезло найти относительно целые части керамики.

Когда студенты-археологи покидают городище, оно кажется самым обычным клочком земли. Остальную бывшую территорию в последнее время активно застраивали, рыли и прокладывали по ней дороги. Невооруженным взглядом видны остатки фундаментов старых домов, колодцы и прочие следы относительно современной человеческой жизни. Раньше Уфа II занимало место между двумя крутыми и широкими оврагами, которым дали имена Пушкинский и Ильинский. Один из них отделял мыс от нынешней улицы Октябрьской Революции, а другой — от места, где сейчас находится улица Заки Валиди. Ручьи бежали по дну оврагов и впадали в речку Нагайку (или Ногайка. — Прим. ред.) на дне другого, более крупного оврага. Над ним возвышался треугольный мыс, где сейчас находится дом Тушнова.

Нашли Уфа II случайно. Когда проспекта Салавата Юлаева еще не было, дома по обе стороны от оврагов уже существовали. В таком усеченном виде городище и обнаружил Петр Ищериков. Доктор исторических наук, профессор кафедры отечественной истории БГПУ Владимир Иванов долго исследовал само городище, писал научные работы и искал старинные планы города.

— Мы сейчас уже на территории городища, — говорит Владимир Иванов, стоя во дворе дома № 130 на улице Пушкина. — То, что вы сейчас увидите, это, считайте, от него почти ничего не осталось.

Об Ищерикове Иванов отзывается с большим уважением.

— Был дом № 124 на улице Пушкина, который сейчас снесен, — рассказывает Иванов. — Там начали рыть траншею для водопровода. И в этой траншее стали находить древние черепки, кости животных и другие артефакты. Специалистам стало ясно, что это — археологический объект. И краевед Петр Федорович Ищериков начал по собственному желанию эти траншеи исследовать.

Для Ищерикова траншея была не просто разрытой землей, а настоящими срезами, которые он тщательно осматривал. Там краевед обнаружил еще несколько подобных находок — черепки с орнаментами, когда-то составлявшие целую посуду. Тогда он решил продолжить изучения и сделал небольшой раскоп — 12 х 12 метров. Где он сделал этот раскоп, сказать уже невозможно, но это было где-то во дворе одной из усадеб. Тогда Ищериков выяснил, что под слоями земли, которые оставили местные жители, действительно находится археологический памятник. И он его условно назвал городищем Уфа II.

Памятник внесли в научные реестры, в том числе и в археологическую карту Башкирии 1976 года. Находки Ищерикова свидетельствовали, что здесь прежние обитатели укрывались от набегов еще в эпоху раннего Средневековья.

— Эти вещи относятся к первому тысячелетию нашей эры. Ищерикову очень повезло — он нашел гемму. Это вырезанная из камня печать, на которой был изображен крылатый человек, который держал в руках три змеи, — рассказывает Владимир Иванов.

Такие геммы не были известны в Башкирии — она у нас одна. Но, по данным Владимира Иванова, находку соотнесли с государством Парфия в Средней Азии, которое существовало на рубеже тысячелетий нашей эры и до нашей эры.

— Как эта гемма сюда попала, неизвестно. То ли это была торговля, то ли военные трофеи. Самое главное, что стало понятно, что здесь действительно находится археологический памятник, — говорит Иванов.

Еще одной знаковой фигурой для городища стал уроженец Гафурийского района Нияз Мажитов. До 1956 года он учился в Пермском госуниверситете, после чего вернулся в Башкирию и устроился в Академию наук СССР младшим научным сотрудником. К раскопкам городища он присоединился в 1956 году.

— Мажитов где-то на этой территории заложил еще один раскоп, и в общей сложности они с Ищериковым вскрыли 32 квадратных метра, — вспоминает профессор Иванов. — Да, это практически «булавочный укол», но тем не менее так смогли досконально установить, что это памятник.

Здесь продолжили находить черепки, костяные наконечники стрел, глиняные грузила для сетей, бусины и остатки украшений, железные ножи и инструмент для вырезания ложек из дерева. Ученые выяснили, что эти предметы быта использовали с IV до VII–VIII веков нашей эры.

— Люди здесь жили, — говорит Владимир Иванов. — А кто именно — поняли по глиняным черепкам: на древней посуде всегда были орнаменты, а у каждой эпохи и народа они свои. По ним мы определили, к какой археологической культуре относится материал, и можно даже узнать приблизительно, к какому древнему народу принадлежали обладатели вещей.

Орнаменты, в которые некогда вкладывали магическую силу и смысл, позволили археологам понять, что на территории городища сменяли друг друга три группы людей. Иванов подчеркивает, что об их национальности и языке остается лишь предполагать. Сам он придерживается версии, что жители этих мест были финно-уграми.

Название культурам дают исходя из места, где впервые нашли предмет этой эпохи. И предметы, найденные на территории, археологи отнесли к Бахмутинской, Турбаслинской и Кушнаренковской.

— В 1920-е годы у нас была на берегу Уфимки деревня Бахмутино, там нашли могильник и назвали в честь него культуру, — говорит профессор. — Возле села Новые Турбаслы уже сам Мажитов раскопал могильник — вот и Турбаслинская культура. А в 1958 году казанский археолог Владимир Генинг исследовал могильник в Кушнаренково и выделил Кушнаренковскую культуру.

Работа на время прекратилась, но в 1990 году начали расширять дорогу на аэропорт, и на пути дорожников встал дом Тушнова.

— Когда строили проспект Салавата Юлаева, разрушили часть территории городища, — добавляет историк Павел Егоров. — Тогда нам удалось отстоять дом Тушнова, в котором была туберкулезная больница.

— Дали задание провести охранные раскопки, поскольку часть памятника, вернее сад, будет снесен, — объясняет Иванов. — Археолог Владимир Овсянников раскопал 120 квадратных метров, и там нашелся культурный слой, в котором тоже нашли керамику трех культур, костяную пряжку и другие с точки зрения археолога тривиальные вещи.

Исследования опубликовали, «стрелку» мыса срыли. Наступили нулевые годы.

В 2005 году начались разговоры о строительстве зданий на территории древнего памятника.

— Тут хотели не то гостиницу построить, не то гаражи, не то многоэтажки, — вспоминает Владимир Иванов. — Но суть в том, что здесь готовилась площадка, дома стали сносить. У нас существует закон, что любая территория, на которой планируют строительство, должна быть исследована археологами.

— В 2005 году рядом с городищем хотели строить высотный дом, — добавляет историк Павел Егоров.

Так, в 2006 году на городище Уфа II вновь обратили внимание и начали вести раскопки. Тогда Нияз Мажитов, уже будучи известным археологом, начал всеми силами спасать памятник: он развернул кампанию по проведению полномасштабных археологических исследований.

— Очень много ему пришлось вложить сил и энергии, — признает Иванов. — Сюда были вложены деньги, это — лакомый кусок, центр города. Через сопротивление он добился, чтобы правительство Башкирии и Муртаза Рахимов приняли постановление «О рабочей программе по исследованию городища Уфа II».

С 2006 по 2008 год планировалось вести раскопки, еще три года ушли бы на анализ и обобщение находок. Это целых пять лет профинансированных работ. Большинство домов на пятачке земли уже снесли, а в оставшихся археологи устроили себе базу. Вокруг появились маленькие фургончики, работа кипела.

— Каждый год публиковались научные отчеты, но в 2008 году раскопочная часть должна была быть закончена, — продолжает Иванов. — Значит, заканчивается и немалое финансирование.

Тогда Нияз Мажитов презентовал проект, который многие его коллеги считают фантазией ученого. Тот же Владимир Иванов посвятил целый ряд научных работ с опровержением идеи фикс Мажитова. Но тот до последнего в нее верил и убедил поверить в нее многих других. Эта идея — город Башкорт.

Многие историки и археологи, включая Владимира Иванова, утверждают, что на мысе у въезда в город не могло быть чего-то отличного от городища Уфа II — укрепленного поселения для обороны от различных набегов. А вот Нияз Мажитов и его дочь Альфия Султанова, напротив, считали, что на месте Уфы полторы тысячи лет назад стоял настоящий средневековый город с полноценными домами и инфраструктурой.

— В результате раскопок 2006–2007 года на городище Уфа II обнаружены развалины крупного населенного пункта, — писал Нияз Мажитов в научной статье. — Крепостная стена, жилища, медеплавильные печи, ювелирная мастерская, бесчисленное количество находок, в том числе монеты XIV века.

В прессе и научных материалах Мажитов рассказывал о находках времени Золотой Орды, и, по его мнению, они ставили под сомнение возраст Уфы. Профессор Владимир Иванов признает, что предположение о существовании средневекового города появилось неслучайно — причину нашли в персидских книгах XIV века о странах, городах и народах, которые завоевывали монголы.

— В 1227 году, еще при жизни Чингисхана, монголы решили завоевывать всё, что находится на западе, пока копыта их коней не ступят в воды океана, — говорит профессор. — Кыпчак — степи, Русь, Сибир, Ибир, Чулыман — Сибирь и Прикамье, Киява-кермент — это Киев, Булгар, Сувар и Маджар — Северный Кавказ. Города-то были известные, просто монголы назвали их так, как если бы уже их завоевали. И там был Башкирт — Башкорт.

Именно эта книга, по словам Владимира Иванова, попала в руки к Ниязу Мажитову. Сам он в статье о башкирских городах по арабским источникам IX–X веков упоминает книгу «Отрада страстно желающего пересечь мир» за авторством арабского географа ал-Идриси.

— В источнике говорится, что восточный рукав реки Итиль (Белой. — Прим. ред.) берет начало в области басджиртов — башкир, затем течет между баджнаками и булгарами, являясь границей между ними, он течет на запад, — цитирует Мажитов в своей работе.

Упоминает Нияз Мажитов, ссылаясь на авторов той же эпохи, и о хане Басджурте, который, по версии арабских писателей, был приглашен на территорию современной Башкирии хазарским каганом, чтобы помирить между собой хазаров и кыргызов.

— Мы имеем право предположить, что Басджурт был ханом башкир, и нам трудно удержаться от предположения, что под одним из описанных аль-Идриси городов скрывался известный нам город Башкорт, — утверждает археолог.

Профессор Владимир Иванов считает, что именно поэтому Нияз Мажитов в дальнейшем и презентовал городище Уфа II как город Башкорт. К тому же это позволило бы ему получить финансирование для более активной работы. Но часть ученых, включая Иванова, придерживалась того, что на территории городища жили финно-угры, а не башкиры. Коллеги-оппоненты высказываются о Мажитове с уважением, но, говоря о Башкорте, деликатно отмечают, что у ученого была слишком богатая фантазия. Тот же стоял на своем.

— Вместо скрупулезного анализа фактов [археологи-оппоненты] увлеклись идеей о том, что Южный Урал до IX века являлся территорией расселения венгерских племен, — писал Мажитов. — Значительная часть венгров осталась на Урале и вошла в состав башкир. <...> Аль-Идриси везде называет Южный Урал страной тюркоязычных башкир.

Упоминания о городище Уфа II как о городе Башкорт стали всё чаще появляться и в научных публикациях самого Мажитова, и в средствах массовой информации. Он, подобно Генриху Шлиману и его верой в Трою, посвятил себя тому, чтобы доказать существование Башкорта.

— Еще когда шла борьба за проведение раскопок, Мажитов подключил к этой борьбе казанских и московских археологов, — вспоминает Владимир Иванов. — Среди них были и директор археологического института академии наук Макаров, профессор Игорь Кызласов. Они и написали заключение, что здесь было не просто городище, а что-то вроде средневекового города. Мажитов уже потом развил тему, что это был именно город Башкорт.

Но археологическое сообщество, по словам Иванова, начало терять интерес к исследованию этого памятника. Даже заявления Мажитова о том, что на месте городища был найден, по его словам, деревянный настил эпохи Уфа II, уже не возбудили историков. По словам Владимира Иванова, связь между находками времен городища и этим настилом поддается опровержению.

— В 2006 году наши коллеги нашли эту батарею — бревенчатый сруб с погребом. Ребята под брезентом расчистили эти шесть бревен, дощатые пути подхода. Но это уже совсем другая эпоха, XVIII век, — говорит Иванов.

Но в публикациях они продолжали фигурировать как предметы, которые «проливали свет на истинную историю Уфы». По словам Иванова, Мажитов горел идеей города Башкорт и относился к своему научному «детищу» очень эмоционально. Вокруг него собирались сторонники. Нияз Мажитов умер в 2015 году, его материалы и публикации остались в открытом доступе. Постепенно идея возможности существования древнего города на территории Уфы начала охватывать всё больше людей. Причем зачастую противоположных взглядов — православные, мусульмане, атеисты, экоактивисты и защитники национального достояния.

— Тогда появились разговоры, что здесь нужно создавать музей по образу Аркаима в Челябинской области и Каповой пещеры у нас, — рассказывает Иванов. — Многие археологи, в том числе я, выступили против этой точки зрения, когда в сознании сотрудников и последователей Мажитова, а потом и общественности Уфа II превратилось в город Башкорт.

Владимир Иванов остается непреклонен.

— Мы видели древние города. Я видел золотоордынские города, видел Булгар, Алабугу, — говорит Иванов. — Там сохранялись валы, рвы, жилища, мастерские, могильники. Здесь таких находок просто не было.

Почему же дощатые настилы восприняли как аргумент в копилку идеи о древнем городе? У Владимира Иванова есть версия, как такое могло случиться. В XVIII веке на месте городища построили тюрьму — острог с хозяйством, он есть на планах Уфы.

— Там было само здание — казарма, были конюшни, были другие хозяйственные постройки. Целая усадьба. И, конечно же, там был туалет, — улыбается Иванов. — На городище нашли круглые ямы, которые шли цепочкой, глубиной до трех метров. Там, кроме жирного чернозема, ничего не нашли. Сразу понятно, как это способствовало сохранению ценности культурного слоя.

Затем место между двумя оврагами начало застраиваться домами, амбарами и другими городскими сооружениями. Из-за всех строительных работ, что велись здесь, слой земли, под которым скрывались артефакты древней эпохи, окончательно перемешался.

— Весь культурный слой городища перекопан, — сокрушается Иванов. — Памятник VII века может оказаться на глубине 20 сантиметров, а глиняная трубка XVIII века — на глубине трех метров. Вещь VI века — на глубине метра, а осколок бутылки из-под водки, который выбросили современные уфимцы, залег на уровне двух метров.

Если Мажитов своей настойчивостью ополчил против себя более дотошных коллег, то Владимир Иванов в кругу активистов, интересующихся раскопками, прослыл «врагом башкирской истории». По словам ученого, его больше расстраивает, что «эмоциональная» версия о древнем городе принимается общественностью куда радушнее, чем научно обоснованная история городища Уфа II.

В 2020 году на городище обратил внимание глава Башкирии Радий Хабиров.

— Я думаю, что это неправильно — там дом строить, поэтому появилась инициатива построить там парк и небольшой храм. Я думаю, что будет красиво, если так, а справа еще мусульманский храм, который мы совместными усилиями с божьей помощью тоже построим! — сказал политик.

17 октября 2020 года на огороженную территорию рядом с городищем Уфа II приехали премьер Башкирии Андрей Назаров, митрополит Никон и тогда еще руководитель администрации главы региона Александр Сидякин. Они заложили и освятили камень, на котором была табличка с текстом: «Здесь будет воздвигнут храм в честь Всех Святых».

На фоне пандемии коронавируса идея строительства храма Всех Святых отошла на второй план. Но спустя три года, летом 2023-го, о храме и городище заговорили вновь. Горожане начали замечать, что на сером заборе, который огораживает территорию, появилась табличка с объявлением о возведении объекта. В июне здесь уже шли подготовительные работы перед строительством церкви. И понеслось.

В паспорте объекта заказчиком храма Всех Святых значится Уфимская епархия Русской православной церкви, а исполнитель — благотворительный фонд «Иман-Башкортостан». Этот фонд — тот самый, который пытается завершить легендарный долгострой Ар-Рахим, не законченный до сих пор из-за конфликта Духовного управления мусульман Башкирии с подрядчиком, а также недостатка финансирования. Эта же организация участвовала в строительстве Уфимского хосписа.

По данным сервиса «Контур.Фокус», благотворительный фонд «Иман-Башкортостан» появился в 2019 году. Его директор — Хурматулла Утяшев, ведущий актер Башдрамтеатра, народный артист Башкирии и России. До 2021 года учредителем фонда значился Фонд социальных целевых программ, который сначала принадлежал Управлению капстроительства Башкирии, потом — региональному стратегинвестору АО «Региональный фонд». Более актуальных данных база сервиса не предоставила.

В попечительский совет «Имана» входит девять человек, среди которых верховный муфтий Талгат Таджуддин, глава Духовного управления мусульман Башкирии Айнур Биргалин, митрополит Уфимский и Стерлитамакский Никон и главный раввин Башкирии Дан Кричевский. В РПЦ, к слову, от подробного комментария воздержались: UFA1.RU пытался связаться с Дмитрием Кондрашовым, управляющим делами, чтобы узнать, почему уфимская епархия выбрала для церкви такое место.

— Какой комментарий-то? У тех, кто выходит [на флешмобы], и берите комментарий, — ответил Кондрашов. — Везде, наверное, можно строить церкви. Не мы же принимаем решения. Мы отказываемся от комментария, тут нечего добавить. Кому надо, мы всем отвечаем. Всё в рамках закона.

Сейчас на территории городища закончили подготовительный этап строительства церкви, и новые работы там пока не ведутся. Об этом UFA1.RU рассказали в мэрии. По данным властей, территория городища и территория будущего строительства — это участки с разными кадастровыми номерами. Так что с точки зрения закона проблем здесь нет.

— Границы объекта культурного наследия федерального значения (памятника археологии) «Городище Уфа II» отражены на публичной кадастровой карте Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии Росреестра, — рассказали в мэрии.

Земельный участок предоставило Минземимущества Башкирии, а мэрия города в свою очередь выдала разрешение на строительство Уфимской епархии РПЦ.

— Утвержденная документация по планировке территории с обоснованием места размещения храма Всех Святых отсутствует, разработка не ведется, — добавили здесь. — Общественные обсуждения в соответствии с законодательством проводятся в части рассмотрения документации по планировке территории, но не проектной документации объекта.

Еще во время подготовительных работ сильно обеспокоились активисты. Они начали проводить флешмобы в защиту городища и создавать чаты в мессенджерах. К слову, в чатах информация преподносится с позиции того, что под землей лежат останки древнего города, и в названиях бесед так или иначе фигурирует город Башкорт.

Многие из активистов придерживаются правых взглядов и считают, что церковь хотят построить для того, чтобы «уничтожить историю башкирского народа». Эту мотивацию разделяют не все. Некоторые присоединились к протесту из интереса к самой истории, а некоторые раньше занимались экологическими проблемами. UFA1.RU поговорил с активисткой Ириной К. — она придерживается теории, что власти строят храм для того, чтобы снести церкви неподалеку — близ монумента Дружбы находятся Покровская и Сергиевская церкви.

— Я — православная, и я против строительства храма по ряду причин, — объясняет женщина. — В 2015–2016 годах, когда начали строить Ар-Рахим (Ар-Рахим начали строить в 2007 году. — Прим. ред.), я как-то слышала, что целый квартал по улице Коммунистической хотели снести, чтобы построить мусульманский центр. И для этого пришлось бы снести Покровскую церковь.

Примечание редакции: UFA1.RU связался с представителями Духовного управления мусульман, и нам объяснили, что участок строительства действительно расширяли, но утвержденного плана того, что будут строить рядом с Ар-Рахимом, нет по сей день. Также в ДУМ нам рассказали, что Покровской и Сергиевской церкви не угрожал и не угрожает снос из-за стройки.

Ирина рассказывает, что она неоднократно писала обращения и стремилась защитить Покровскую церковь. Другие создавали петиции, и, по словам Ирины, отстоять церковь удалось. Дальше, по ее словам, в 2019 году была та же история с Сергиевской церковью. Теперь же активистке кажется, что постройка храма Всех Святых сеет ссоры между православными и мусульманами.

— Там еще недалеко Спасская церковь. Рядом целых три действующих, и новый собор здесь не нужен, это было бы просто нелогично. Это нужно, чтобы лоббировать интересы строителей, — уверена активистка. — Лучше бы построили новую церковь на проспекте Октября, где только Воскресенский собор. Это всё сталкивает лбами разные конфессии. Это меня лично возмущает. Нужды нет в строительстве собора.

Другим поводом вступить в борьбу за объект для Ирины стал страх за историю Уфы. Неравнодушная уфимка добавила, что до июня 2023 года она не слишком интересовалась историей городища по версии одних археологов и древнего города — по мнению других.

— Надо собирать по крупицам историю и культуру. Когда замыслили строить церковь, я не была в курсе, что там вообще был древний город, — говорит она. — А когда узнала, вышла вместе со всеми и выразила свою позицию. Хоть и говорят, что стройка будет на другом участке, но городище же не ограничивается одним пятачком! Это же нельзя уничтожать и просто воткнуть храм!

Женщину заботит и то, как будет выглядеть город. Она представляет, как на въезде в Уфу окажется недостроенный Ар-Рахим и, возможно, такая же недостроенная церковь.

— Неправильно во главу угла строить культовые строения в культовых для другого народа местах. Угнетают межконфессиональные конфликты, — сожалеет она. — Это же не заказ РПЦ, а решение властей, интересы строителей. На пустом месте конфликт получается, никому не нужный. А с теми, кто считает, что это уничтожает историю башкирского народа, я в целом согласна. Каких бы взглядов люди ни были, мы все сходимся на том, что городище надо защитить.

Ирина передает позицию других активистов, что на городище если и нужно что-то строить, то депозитарий для музея «Древняя Уфа», где будут храниться находки древних времен. В ходе общения с активистами Ирина начала знакомиться со статьями Мажитова и его соратников, и его взгляд на городище ей пришелся по душе.

— Всегда говорили, что Уфу основали на голом холме, а оказывается, что здесь уже была постройка, — делится мнением она. — Это же всё равно уже не чистое поле. Пока это всё не изучишь, выводы невозможно делать. Что бы там ни было под землей, это всё равно история, и ее нужно оставить для раскопок. А тут… У нас карсты… Вдруг храм построенный просто сползет вниз?

С Ириной во многом соглашается и другая уфимка, Марина (имя изменено. — Прим. ред.), которая принимала участие в активистских флешмобах за возрождение Башкорта. Тогда участники зачитывали обращения, играли на курае и исполняли башкирские песни, вставали в цепь вокруг стройки, собирали подписи за строительство музея.

— Здесь кто-то хочет сохранить археологическую ценность, а кто-то отстаивает национальные вопросы, — считает она. — Для меня это скорее научный вопрос истории и культуры народов, проживающих здесь. Хотелось бы, чтобы археологи спокойно занимались раскопками, идентификацией, анализом выкопанного. Сейчас артефакты хранят вообще в неподходящих условиях. Религиозные и национальные конфликты могут здесь вспыхнуть. Мне бы очень хотелось, чтобы этого не произошло. Мне кажется, храм надо строить в другом месте.

Уфимка Гульнара о городище сначала слышала лишь урывками. Но когда увидела паспорт на строительство, заинтересовалась, стала искать и вышла на чаты, где горячо обсуждают историю городища.

— Мне важно, чтобы на месте городища были раскопки, и какое-то памятное место, по-моему, было бы очень круто: ходишь по городу и знаешь, что вот в этом месте, где я сейчас на скамейке сижу, жили какие-то древние люди, вот тут лежал такой горшок… Это эпично — смотреть на реку, откуда на нее смотрели древние люди, — размышляет девушка.

— Для меня важно, что это городище Уфа II, а не город Башкорт. Археологи говорят, что не доказано, что здесь был древний город. Но я понимаю позицию тех, кто верит в него и хочет найти. Но вот выкопают его где-нибудь, и что делать тогда? — задается вопросом Гульнара. — В любом случае это дело ученых, а не простых людей. Я понимаю, насколько история может быть политизирована, но они активно встают на защиту городища, хоть и не без своего интереса. Это какая-то невероятная ошибка. Говорят, что восстанавливают храм, но это не историческое место, они сильно промахиваются по карте.

Оказалось, что не все активисты представляют, где конкретно находилась Всехсвятская церковь изначально. Ирина, например, перепутала ее с Троицкой церковью, которая находилась на месте монумента Дружбы.

У храма Всех Святых своя огромная история, и он никогда не находился даже близко к городищу Уфа II. Храм, или иначе Всехсвятская церковь, появился в Уфе в конце XIX века. Его построили специально для жителей Архиерейской слободы, поскольку своего храма у них не было. Снесли церковь в 1933 году, а уже через три-пять лет на этом участке построили жилой дом. Спустя столько времени историки и неравнодушные горожане не теряют надежду, что ее удастся восстановить на исконном месте.

Семья Ильяса Валеева живет в доме на улице Местные Дубнячки, 43. От дубовой рощи, которая дала название улице, осталось лишь три вековых дуба на изломе дороги — раньше на их месте стоял дом настоятеля Всехсвятской церкви. Обстановка показалась тихой, спокойной, и многочисленные родственники поселились недалеко друг от друга в самом низу улицы. Здесь когда-то было довольно удобное место, которое просматривалось со всех сторон. Тут дед Ильяса решил построить дом — он прекрасно знал, что здесь стояла церковь, которую разрушили при нем.

Во время строительства Валеев нашел на своем участке старинный фундамент и сразу понял, что он принадлежит Всехсвятской церкви — о ней маленькому Ильясу часто рассказывал отец.

— В 1980 году возводили пристрой к отцовскому дому, — говорит Ильяс. — Наткнулись на старинный фундамент — плитняк, сантиметров 30 высотой, плитки кое-где по метру-полтора в длину и 50–70 сантиметров в ширину.

Ильяс видел срез фундамента, оставшегося после сноса храма, и в него семья встроила фрагменты того же самого плитняка: в окрестностях были ранее снесенные дома, и под ними члены семьи нашли такие же камни, как были под пристроем их дома.

— Они были позаимствованы из церковного фундамента. Мы, по сути, их вернули, — улыбается Ильяс. — Еще в детстве я видел, что на участке моего двоюродного брата торчал мощный металлический штырь с шаром сверху. Извлечь я его не мог даже с помощью кувалды и кирки, настолько цепок был старинный раствор. Потом я понял, что всё это — конструкции, которые относились к Всехсвятской церкви.

Участок, где живет семья Ильяса, оказался частью того самого места, на котором стояла Всехсвятская церковь. Позже он познакомился с историком Павлом Егоровым — Ильяс нашел его контакты, когда узнал, что на Архиерейском склоне собираются строить университетский кампус.

В 1897 году Уфимским и Мензелинским епископом православной церкви был Преосвященный Иустин, в миру — Михаил Полянский. Ему пришла в голову идея построить в Архиерейской слободе церковь, чтобы у местных православных был собственный храм. Об этом в книге «Дорога к храму» пишут уфимские историки, над книгой работал и Павел Егоров.

— Преосвященный Иустин прогуливался в дубовой роще, лежащей на склоне горы от Архиерейского дома до реки Белой, — пишут авторы книги. — Спустившись немного вниз, он увидел свободное место, с трех сторон окруженное домами бедных жителей. В дождь, снег и непогоду жителям приходилось взбираться по крутой горе, чтобы сходить в церковь помолиться.

Как рассудил Иустин, неудобное расположение лишало местных желания к посещению служб. Осенью на улице Всехсвятской заложили каменный фундамент здания.

— Строительство обошлось в 5000 рублей (в тот период это было сопоставимо с доходом мелкого чиновника за 10 лет, они получали около 45 рублей в месяц. — Прим. ред.). Весной 1898 года храм был возведен, а 22 мая того же года состоялось его торжественное освящение. Храм был однопрестольный, деревянный, на каменном фундаменте, крытый железом. Деревянная колокольня имела 8 колоколов. Самый большой весил 31 пуд 24 фунта, самый маленький — 10 фунтов, — пишут историки.

Религиозный объект называли либо Всесвятской церковью, либо храмом Всех Святых. В конце XIX века в Уфе еще не было такого престольного праздника, кроме того, так все православные города могли в одной церкви иметь своих ангелов-хранителей. Еще в новый храм принесли иконостас во имя Всех Святых из церкви Архиерейского дома, который находился на месте нынешнего Дома правительства.

Приход скромной церкви состоял из рабочих и других жителей слободы, среди настоятелей были священники Сергей Яковлев и Руфин Брехов. В таком виде церковь жила до 1933 года, а после ее снесли, осталась только библиотека в поповском доме, которая просуществовала еще около 20 лет. Уже в 1938 году на ее месте стоял частный дом, а саму улицу из Всехсвятской позже переименовали в Местные Дубнячки.

В 2013 году научное сообщество решило, что Всехсвятскую церковь нужно восстановить на ее историческом месте. Историк Павел Егоров до сих пор хранит письма, которые они отправляли представителям власти.

— Мы писали письмо главному архитектору города от имени владыки Никона, — рассказывает историк. — Что церковь должна быть на Архиерейском склоне, совершенно не в той точке, где это пресловутое городище.

Вместе с Владимиром Захаровым, лидером «Архзащиты» Уфы, Павел Егоров нашел координаты церкви и вычислил, на каком участке она находится. Тогда случилось и знакомство с Ильясом. Вместе они начали думать, как быть дальше, но 2014 год поставил всё под угрозу — склон Архиерейки захотели застроить.

— Мы давали точки, где стояла церковь, время, когда она там стояла, объясняли, что южный склон — наша доминанта, — вспоминает Егоров. — Тогда даже нашелся частник, который хотел застроить это место. Мы писали в апреле 2014 года письмо Иреку Ялалову (тогда он был мэром Уфы. — Прим. ред.), что у нас появился проект. И мы достигли компромисса — в проекте жилые дома отодвинули, но позже застройка и вовсе не осуществилась.

Егоров видит храм Всех Святых как символ южного склона Уфы. Изначально проектом воссоздания Всехсвятской церкви занимался архитектор Рудольф Иванович Кирайдт, который ранее имел дело с храмами: создавал проект собора Воскресения Христова, который строят на улице Комсомольской, по мотивам уничтоженного Воскресенского собора, что находился на месте Башкирского драмтеатра. Также ему принадлежит проект реставрации Спасской церкви.

Историки подружились и с молодым архитектором Ксенией Тарасенко. В те времена она заканчивала учебу на кафедре архитектуры, и в качестве диплома она создала собственный проект возрождения Всехсвятской церкви на оригинальном фундаменте.

В то же время в истории появляются частники. Они неравнодушны к судьбе храма и раньше принимали участие в восстановлении церквей. Одного из них зовут Игорь Стрижнев — он создал фонд «Помощь пострадавшим при пожарах», а также, по данным «Контур.Фокуса», числится учредителем ООО «Инвест-Недвижимость», которому принадлежит здание МЦ «Артерия». Ранее он уже помог восстановить Скорбященскую церковь, которая находится в Сквере 50-летия Победы. Вместе с другим бизнесменом и соратником Олегом Шабаевым он связался с Павлом Егоровым.

— Он был готов профинансировать восстановление Всехсвятского храма, — рассказывает Егоров. — Было даже письмо, что он готов пожертвовать деньги на храм Всех Святых. После этого владыка Никон просил закрепить за РПЦ участок на улице Местные Дубнячки, 43.

Чуть позже историки наконец-то получили ответ от главного архитектора города Ильдара Ибрагимова, который на тот момент еще не покинул свою должность. Он ответил ученым, что храм Всех Святых не значится в списке объектов культурного наследия.

— Он был неправ, церковь была в списке выявленных объектов культурного наследия, — говорит историк. — Но он просто попытался отправить наши запросы по кругу, конкретно — в Министерство культуры, хотя в результате вопрос должен был решать он.

Ильяс Валеев, один из собственников участка, на котором раньше стояла Всехсвятская церковь, разделяет позицию Егорова и его соратников. По их мнению, возрождение церкви на другом месте только запутает людей и посеет лишние конфликты. По мнению Ильяса, в этом случае она не будет иметь историческую привязку к местности, которая до сих пор имеет укоренившееся название «Архиерейка».

— Я ознакомился с проектом мецената, который решил помочь с восстановлением церкви, — вспоминает Ильяс. — Он был готов рассмотреть варианты передачи участка, а я в свою очередь был согласен продать или даже отдать в дар свою часть земли. Это было бы очень красиво, если бы она вновь величественно стояла на своем освященном временем прежнем месте, на некотором возвышении.

Но здесь случилось печальное событие: Олег Шабаев умер, и дело застопорилось. Если прежде Ильяс был готов предоставить свой участок для строительства и помочь в переговорах с родственниками, которым принадлежат остальные участки, то теперь, как он сам признается, немного утратил энтузиазм.

— Я разве что отсылал фотографии и подробности Рифу Баргутдинову в «Одноклассниках», который ведет активную работу в соцсетях по истории Уфы, старым зданиям. Он ввел раздел про Архиерейскую слободу, в том числе и по старым церквям, — грустно говорит Ильяс. — Если бы дело снова запустилось, я бы поддержал инициативу.

Так или иначе, профессор Владимир Иванов надеется, что ученые смогут продолжить работу на территории городища.

— Я просто хочу, чтобы археологи продолжали исследования и спасали то, что можно спасти. Они должны спокойно работать. Они должны подготовить проект того, что еще можно музеефицировать, — говорит профессор.

Историк Павел Егоров верит, что Всехсвятскую церковь не станут строить рядом с Уфа II.

— Даже если власти построят церковь именно здесь, пусть хотя бы назовут ее в честь другого святого, а не дают ей имя Всехсвятской, — желает он. — Это перетаскивание названия — от лукавого, оно сеет рознь, а не сплочение в столь трудное для нас время.

Краевед Янина Свице поделилась, что территорию городища можно было бы «законсервировать» для будущих поколений.

— Я считаю, что на городище не нужно строить православный храм. Любое строение здесь неуместно, — говорит она. — Городище должно быть сохранено как археологический памятник: его можно было бы накрыть каким-то куполом, колпаком. Как «Терракотовая армия» в Китае, чтобы проводить исследования позже.