Отец уфимца, погибшего над Боденским озером: «Боль не может утихнуть, она всегда со мной»

2 июля 2002 года авиакатастрофа в небе над Германией унесла 71 жизнь. Ночью на высоте 12 тысяч метров столкнулись два самолёта: грузовой Боинг-757 международной компании DHL и Ту-154 «Башкирских авиалиний». 71 семья не забудет ту ночь никогда: разорвавшиеся в воздухе самолёты навсегда разделили их жизнь на «до» и «после».

— Сынок, у нас с мамой для тебя сюрприз: если ты окончишь год на отлично, полетишь отдыхать в Испанию! — Зульфат, папа 11-летнего Артура Хамматова, был уверен, что сын, как всегда, принесёт домой одни пятёрки, по-другому за все школьные годы просто не было

Почти все пассажиры Ту-154 — юные таланты: уфимские отличники, активисты, гордость школ и родителей. Пятьдесят два ребенка отметили в Комитете по делам ЮНЕСКО в Башкирии за отличную учебу и отправили на море в Барселону.

— Ирина была умненькая очень. Всегда всё на отлично, абсолютно все предметы. И, как это бывает с теми, кто успевает по учебе, была очень тихая и скромная. После школы со всеми гулять не ходила, а прямиком домой. В общем, прилежная ученица и умничка, — вспоминает одноклассник Ирины Юлдашбаевой Константин Самосюк.

И так говорили про каждого из полусотни мальчишек и девчонок.

Они перепутали аэропорты в Москве и пропустили свой рейс, поэтому вылетели позже — для них ТУ-154 «Башкирских авиалиний» нашли в страшной спешке. К группе из 52 уфимских школьников и их сопровождающих по трагической случайности присоединилась семья осетинского архитектора, работавшего тогда в Испании — супруга, 10-летний сын и 4-летняя дочка.

Эта великая трагедия — сплошь череда ужасных случайностей, совпадений и ошибок. Вычеркни одну из них — и все сложилось бы иначе, — сколько раз родители погибших прокручивали в уме счастливый сценарий и тихо сходили с ума.

Имя осетинского архитектора весь мир узнает позже. Через 478 дней Виталий Калоев убьёт диспетчера швейцарской воздушной компании «Скайгайд» Питера Нильсена, который дежурил в ту ночь.

Полет в ночь на 2 июля 2002 года сопровождал швейцарский авиадиспетчерский центр «Скайгайд». Вопреки правилам, дежурил всего один диспетчер. Второй спал. Первым опасное сближение самолетов заметил диспетчер из германского города Карлсруэ. Холодея от ужаса, он оборвал телефонные провода — пытался дозвониться до «Скайгайд». Ни основная, ни резервная линии не работали.

Когда до столкновения пассажирского Ту-154 и грузового Боинга оставалось всего ничего, ТКАС — автоматическая система предупреждения опасных сближений — дала команду нашему самолёту набирать высоту. Но диспетчер «Скайгард» Питер Нильсен велел снижаться. И наши пилоты его послушали. Тем временем, Боинг, по инструкции, послушав ТКАС, тоже пошёл на снижение.

От удара ТУ-154 развалился в воздухе пополам. Пилотов боинга британца Пола Филлипса и канадца Бранда Кампиони позже назовут героями: после столкновения, понимая, что не спасутся, на огромной скорости приближаясь к земле, они сделали всё, но отвели самолет от жилых домов...

В последние секунды Мурат Иткулов, второй пилот башкирской «тушки», кричал, что еще можно уйти.

— Я же говорил, что боинг слева! — эти слова лётчика облетят весь мир.

Эту деталь немцы расскажут обезумевшим от горя родителям лишь через несколько лет.

— Возле германского Боденского озера, куда упал хвост пассажирского самолета, находится школа для особенных детей, — пересказывает историю немцев Зульфат Хамматов. — Там был уже большой мальчик, но он не говорил. Совсем. За день до катастрофы он подошел к учительнице и заявил: «На нас ночью упадет самолет». Никто не воспринял его слова всерьез — лишь обрадовались, что заговорил. А ночью все случилось. Наутро он снова спросил: «Ну что, самолёт уже упал?» И все. Больше ни слова.

Еще одна мистическая история связана с 14-летней Зоей Фёдоровой. В день перед полетом девочка записала в дневнике такие строки:

«Я упала с месяца,
С его острого края.
Я долго летела
И долетела до рая…»

Эти строки и высекли на ее надгробии.

О событиях 15-летней давности Зульфат Хамматов рассказывает спокойно. Почти:

— В 7 утра я проснулся, и, как обычно, включил телевизор. Собираясь, вслушивался в новости: рассказывали про авиакатастрофу. Причём говорили про белорусских детей. Я ещё подумал: какие белорусские дети? И тут показали обломки хвоста самолёта, а там — пчёлка. Всё понял. Не помню, как одевался, как на работу доехал.

В авиакатастрофе над Боденским озером не выжил никто. Погибли 19 взрослых и 52 ребёнка. Почти всех похоронили в Уфе на Южном кладбище.

В любое время года здесь царит порядок. Ухоженные могилы. Растут цветы. Да и срезанные не успевают увядать. Любимые сыновья и дочки. И вся лётная команда — чьи-то отцы, матери, сестры и братья.

— Мы к нашей девочке каждый месяц приезжаем. Обязательно. Как иначе? Их две у нас было, красавицы, умницы. Старшая за отличную учёбу полетела отдохнуть... Теперь здесь. Рядом с лучшей подружкой лежит. Младшая уже выросла, вот полетит туда, где старшую нашли, — мама Линары Хисматуллиной не может сдержать вздох. Родителей девочки корреспонденты Ufa1 здесь встретили случайно. Но здесь будто и не бывает пусто: всегда кто-то да есть, прибирает могилку, разговаривает с теми, кого уже не вернёшь...

На каждую годовщину катастрофы родители и близкие погибших стараются поехать на место трагедии. Туда, где рассыпались бусы...

— Я руки на землю положил — пытался понять, где душа дочки осталась — на земле, или улетела куда. Повел руками — какие-то шероховатости. Стал доставать — а это бусинки-стекляшки, что у нее на шее были, — эти слова Виталия Калоева, единственного из родственников, кого допустили к поискам тел, публиковали все издания, первоисточника уже не найти. Теперь на месте катастрофы большой памятник — «Разорванная жемчужная нить» — бусины, раскатившиеся по полям, где 15 лет назад пять тысяч человек искали уфимских детей.

Вину за случившееся тогда не взял на себя никто. Прощения у безутешных родителей не просили. Суды тянулись годами.

Один безутешный отец не выдержал. Виталий Калоев хотел, чтобы хоть кто-то извинился. За жену. За сына. За дочь.

Февральским вечером 2004 года он пришёл к дому Питера Нильсена — показать диспетчеру фотографии семьи. Тот отмахнулся — родные лица Виталия полетели на землю...

Что было дальше, Виталий не смог вспомнить даже на суде.

В теле Нильсена криминалисты насчитали 12 ножевых ранений.

За убийство Питера Нильсена швейцарский суд приговорил Калоева к восьми годам тюрьмы. Виталий вышел через три — отпустили за хорошее поведение. В 2007 году он вернулся на родину. В пустой дом.

Он говорит, что не жалеет о содеянном. И себя не жалеет — нельзя жалеть, иначе можно опуститься. В 2008 году Калоев стал заместителем министра строительства и архитектуры Северной Осетии — Алании. Честно работал. Выслушивал каждого, кто приходил за помощью. Помогал всем, кому мог. В 59 он снова женился. В 60 получил медаль «Во славу Осетии» и ушёл на пенсию.

Давать интервью Виталий не любит. Уже давно просит журналистов оставить его в покое, хочет жить честно и частно. Но Виталий, как и все, потерявшие в ту страшную ночь детей, будет в эти дни в Германии. У тех бус, что будто с дочкиной шеи.

— Едем за свой счёт, — рассказывает Зульфат Хамматов. К слову, он — председатель общественной организации «Родственники погибших в авиакатастрофе 2 июля 2002 года «Рейс № 2937«». — В правительстве обещают до конца года компенсировать расходы на билеты. Но только родителям погибших. Остальные родственники — не в счет.

Зульфат — самый активный борец за справедливость. Судился до последнего. Виновных назвали только благодаря родителям, нанявшим иностранных адвокатов. Наши отказались сами — сказали, дескать, нет нужной практики.

— Компании пытались откупиться от родителей. Компенсации выплачивали взамен на подписку «более претензий не имеем», — признается мужчина. — Многие соглашались. Устали.

За гибель людей ответили две компании: производители системы предупреждения столкновения самолетов в воздухе ТКАС и компания «Скайгард» — четырем ее сотрудникам дали условные сроки и оштрафовали.

— Нильсон не виноват, это вина компании, — без обиняков говорит Зульфат. — На диспетчера просто свалили всю вину. — Осуждаю ли я Виталия? Нет. Разве можно судить убитого горем отца?

Зульфат и сегодня общается с Калоевым, и тогда навещал его в тюрьме.

Но, в отличие от Виталия, над Хамматовым судьба сжалилась: забрав сына, подарила ещё двух. Тимур родился уже после катастрофы. А глаза у мальчишек — как две капли...

— Такая боль не может утихнуть. Она всегда со мной. Я говорю жене, что они улетели. Просто улетели, — Зульфат выдерживает паузу. — Спасает то, что мы, родители, все вместе, общаемся, разговариваем. Знаете, это важно — поговорить с человеком, который точно тебя поймёт, который пережил то же, что и ты.

После катастрофы врачи не советовали супруге Зульфата рожать: все-таки не самый юный возраст, да и такое потрясение. Но муж сказал, как отрезал: «Никого не слушай! Ты мне ещё двоих пацанов родишь». Так и вышло: Тимуру сейчас 13 лет, Искандеру — 9. О старшем брате они знают. Часто рассуждают, каким он мог вырасти. Стать примером. Советчиком.

Скучают по брату, хоть никогда его и не видели. И гордятся. Знают, что у них был классный брат.

21 июня Артуру исполнилось бы 26...

— На том злополучном рейсе стюардессой была Ольга Багина, — поведал еще одну историю Зульфат Хамматов. — Она в одиночку растила сына. Тело Ольги на месте крушения нашёл местный спасатель, кажется, из числа полицейских. Когда мужчина узнал, что у женщины остался сын, он нашел сироту. Пригласил к себе. Дал мальчику дом, воспитал. Теперь Дима уже взрослый. Как и Ольга, он связал жизнь с самолетами: обслуживает боинги в немецком аэропорту.

Памятник погибшим на Южном кладбище видно издалека: стела и летящие вокруг неё самолётики — по числу погибших.

Но покоятся здесь не все.

Семью Виталия Калоева похоронили на родине, во Владикавказе.

Венер Валеев — в Зилаире: отец построил мечеть имени сына.

Марат Субханкулов — в Чишмах, Гульназ Низаметдинова — в Бураево.

2 июля родственники погибших будут в Германии. Но отважатся на поездку не все: одних подкосил возраст, других — горе. Они приедут к мемориальному комплексу на Южное кладбище Уфы. Прийти сюда может любой. И вспомнить, как 15 лет назад мы потеряли 71 человека. 52 ребенка никогда не станут взрослыми.