«Один долг, и ничего для себя»: колонка о том, как дети войны вырастили закомплексованное поколение

По мнению психологов, все проблемы родом из детства. Читатели редко видят реальных людей в тех, чьими именами мы подписываем заметки и статьи на нашем сайте. Главный редактор UFA1.RU уже рассказывала очень личную историю из своего детства, поделиться ею подтолкнули сеансы психотерапии. Сегодня пришел черед новой истории. Возможно, кому-то эти примеры помогут разобраться себе без помощи психолога.

Откуда берутся нелюбимые люди

Сколько себя помню, я всегда старалась расположить к себе людей, которым не нужна и не интересна. Мой излюбленный конек — люди в отношениях как эталон недоступности. Откуда проблема? Конечно же, из детства. Эту канитель Лена помогла мне вытащить наружу на втором сеансе.

Первый раз я влюбилась на даче. Это был старший брат подруги — 15-летний вихрастый блондин. А мне 12. Я старалась забегать к ним во двор при каждом удобном случае, чтобы увидеть Его. Но при встрече тупела как пробка — говорила невпопад, краснела, ноги врастали в землю, а руки становились крюки. Нужно ли говорить, что ему нравились девчонки постарше, а с одной из них, жгучей брюнеткой, он был особенно мил. Подозреваю, что к тому моменту, как на меня напал любовный столбняк, они уже целовались раз сто. Естественно, Аполлон так и не понял, почему я в то лето из егозы превратилась в тупицу. И слава богу.

Мне 14. Второй мой кумир жил в соседнем дворе, у него была огромная собака, школа с изучением французского и смешные шутки. Кстати, тоже блондин. Сочувствую ему очень: я караулила его у дома по утрам перед школой — якобы невзначай вышла погулять со своей псиной, трезвонила по вечерам в дверь с дурацким вопросом типа: «Не знаешь ли, где продают тюльпаны?». В общем, изощрялась как могла. Стоит ли говорить, что бедный парень, завидев меня в очередной раз на улице, линял в кусты.

Чем дальше в лес, тем старше становились партизаны, а моя стратегия не менялась — та же тактика назойливой мухи.

— Как думаешь, почему ты так себя вела? — спрашивает Лена.

Ныряю в детство. Мне лет шесть. У нас гости — празднуют 15-летие брата. Ему несут подарки, нарядная мама ставит на стол лучший сервиз, укладывает на блюдо поджаристого гуся. Я торчу на кухне — вожусь с игрушечной стиральной машиной и слушаю по радио театральную постановку. Про меня в суматохе забыли. А внимания страшно хочется. Тогда я лезу под стол и хватаю из-под скатерти приятелей брата за ноги.

— Какая чуднАя сестренка, — смеются долговязые подростки. А я и рада стараться — уж все лучше, чем ничего.

Другая картинка. Я школьница, мама меня ругает.

— Вон у Тарасовой дочь — отличница, а ты просто недоразумение. Я же хочу, чтобы ты стала лучше! — в сердцах она не замечает, как протирает пыль на пианино уже в третий раз. — Получишь тройку за четверть — я тебя любить не буду! Пусть мужики говорят, что любят тебя, а от меня не дождешься.

Я пытаюсь ее обнять — она стряхивает мои руки, я заискивающе ловлю ее взгляд — она уходит, я дарю ей золотую цепочку, на которую хлопнула всю зарплату, — она, не примерив, кидает ее в шкатулку…

Но пик муки, когда мама со мной не разговаривала. В такие моменты я только и делала, что анализировала и перебирала по минутам день — понять, где же накосячила, и готова была каяться в грехах всех рецидивистов мира. Но ничего не помогало. В своей молчанке она легко могла продержаться неделю, а то и месяц. Рекордом стали последние полгода…

В такие моменты я чувствовала себя ненужным моральным уродом, недостаточно хорошей для того, чтобы меня любили или хотя бы просто замечали.

— Я старалась добиться признания, понравиться, угодить, доказать, что хорошая, заслужить одобрение и любовь, — из транса я выхожу снова в слезах.

— Как ты думаешь, почему мама так поступала? — Лена выруливает меня в нужное русло.

… 1946 год, послевоенный голод. Маме всего четыре, а на нее уже повесили новорожденного брата — сидеть с ним некому, потому что родители поднимают из разрухи страну. Дома мама и за няньку, и за повариху, и за старшую — если брат плачет, виновата всегда она. Детство закончилось.

Мама взрослеет, и забот все больше — она моет, стирает, прибирает, готовит, а еще умудряется ходить в музыкальную школу и учиться на пятерки в средней.

— Галка, опять за Сашенькой не доглядела — голодный полдня бегает! Где тебя носило?! — это бабушка напустилась на маму. Она пришла со смены, а дочь не приготовила ужин — бегала на огород окучивать картошку…

— Что ты заныла опять? На мать не обижаются! — это снова бабушка, старшая медсестра в больнице. За словом в карман она никогда не лезла.

— Господи, сколько слушаю такие истории, и всегда ужасаюсь — как люди тогда жили! Один только долг, и ничего для себя, — Лена сочувственно качает головой.

— Они выживали. Какая тут любовь, когда нужно работать, а иначе сдохнешь, — продолжаю я ее мысль. И вдруг меня осеняет: — Я поняла: и мою маму никто не любил, поэтому она не умела любить меня. Даже если что-то теплилось в ее душе, она не могла это осознать и тем более показать. Потому что ее никто этому не научил…

— Я рада, что ты это поняла, — говорит психолог. — Что бы ты сейчас сказала той, маленькой Наташке?

— Ты мне очень нужна. Ты лучшее, что у меня есть. Какая бы ты ни была — с «лапшой» на колготках, распущенными косичками, в чумазом платье — я люблю тебя любую, — я снова рыдаю, выдавливая вслух признание в любви к себе.

Оказывается, сделать это дико сложно. Признаться в любви дорогому человеку для меня мучительная пытка, а уж себе и вовсе язык превращается в камень. Хочется взять себя маленькую за руку, уйти в закат и слушать торопливый рассказ девчонки с косичками и колготках в «лапшу» о том, как прошел день, почему разбита в кровь коленка, а на платье — дырка.

Жить в вечном соревновании и пытаться на каждом шагу становиться лучше, услужливее, удобнее, хозяйственнее, умнее очень сложно. Невидимый соперник всегда будет на голову впереди, а ты — недостаточно хороша: дочь маминой подруги выскочит замуж раньше, твой парень женится на девочке, у родителей которой больше дом, любимый уйдет к другой, потому что она лучше пахнет.

И не нужно никаких соревнований. Ты сам — единственный человек, с которым можно состязаться: сегодня ты лучше, чем вчера, в этом месяце счастливее, чем в прошлом. И любовь к себе — основа основ: сколько ни упрашивай общаться с тобой того, кому не нужен, не получишь ничего, кроме надменной усмешки. Просто оглянись вокруг и цени то, что есть. У кого-то нет и этого.