Данил Хасаншин, композитор: «Подлинное искусство всегда обращается к человеческому разуму, ко всему самому светлому в человеческой душе»

«Служение муз не терпит суеты», – написал однажды Александр Сергеевич Пушкин. И есть в век высоких скоростей люди, всецело посвятившие себя высокому служению. Наш сегодняшний собеседник, известный уфимский композитор Данил Хасаншин является автором многих музыкальных сочинений, любимых уже не одним поколением ценителей подлинного искусства, а его новое произведение – оратория «Фронтовые песни» на башкирском и русском языках выдвинута Союзом композиторов РБ на соискание Государственной премии РБ имени Салавата Юлаева.

– «Музыку создает народ, а мы, композиторы, только аранжируем ее», сказал однажды Михаил Глинка. Данил Давлетшинович, вы согласны с этим утверждением?

– Глинка – наш величайший композитор, и каждое его слово я воспринимаю на вес золота. Музыку действительно создает народ, а мы, композиторы, каждый по-своему, кому как Бог дал, сообразно своим способностям, стараемся ее донести до слушателя.

– Расскажите, пожалуйста, об истории создания оратории «Фронтовые песни».

– Мой отец участвовал в финской и Великой Отечественной войнах, и я хорошо помню, как возвращались раненые и искалеченные мои односельчане. И нас, детей , на протяжении всей войны воспитывали только старшие сестры – матери были заняты работой в колхозе. Радио, телевидение, газеты, кино – ничего этого не было у нас. Мы, конечно, уже тогда пытались заниматься самодеятельным творчеством. Старшие девочки нам спектакли показывали, стихи читали, исполняли частушки – словом, сочинял, кто что может.

Игры, танцы мы устраивали. И в последующие годы в моей душе, в моем сердце, за какое сочинение я бы не взялся, оживают эти детские воспоминания, связанные с народной музыкой. И о «Фронтовых песнях» – а это сочинение состоит из 11 частей – для большого оркестра, смешанного хора и солистов, можно сказать – очень долго задумывалось, а записалось быстро. Я на фронте не был, но ощущение войны прошло через мою душу и сердце, я словно бы сам пережил это. Интонации этой музыки близки народным. При помощи красок оркестра я пытался передать всю гамму чувств, которыми охвачен человек, весь трагизм войны и ее катастрофические последствия.

– Хотелось бы узнать об основных вехах на вашем пути к постижению искусства музыки.

– После войны я закончил десять классов в Верхнеяркеевской средней школе. Довелось мне участвовать и в освоении целинных земель в Республике Башкортостан. Народные песни под гармонь и баян – эта музыка оставалась всегда со мной. Я с детства играл на гармони, баян был моим верным спутником и во время армейской службы. Затем я поступил в уфимское музыкально-педагогическое училище №2 – там мне дали действительно хорошее образование: вокальное мастерство, работа с хором, работа с оркестром, игра на фортепиано.

Я бесконечно благодарен моим педагогам. Самое главное – секреты хора, ведь человеческий голос – очень тонкий инструмент. Если вокальная партия звучит, например, чуть выше, чем необходимо, эстетическое восприятие слушателя нарушается. У меня всегда было желание сочинять, и оно до сих пор меня не оставляет. Я обучался у замечательных педагогов в Казанской консерватории и в Казанском педагогическом институте на музыкальном факультете, где готовили учителей музыки и пения. Каждый день по четыре часа у нас были хоровые занятия.

Исполнялась величайшая классика мировой музыки, например, Requiem Моцарта или Requiem Дворжака – сочинения, необыкновенно трудные для исполнения, состоящие из множества частей. Казань – город, проникнутый классической музыкальной культурой, достаточно вспомнить, к примеру, симфонический оркестр или оперный театр. И я с утра до вечера купался в этом море музыки, это мне очень много дало как композитору, особенно в отношении формы и в отношении полифонии. Нужно отметить, что наши преподаватели ни в чем не уступали коллегам из Московской консерватории, а ведь она по праву считается одним из лучших в мире музыкальных учебных заведений.

– Ныне музыка в ее эстрадном воплощении является во всем мире и в России довольно прибыльным бизнесом. Популярная музыка, в огромных количествах транслируемая по радио, телевидению, – какое она у вас преимущественно вызывает отношение?

– Я вырос на фольклоре башкирского, русского, татарского и многих других народов. А это творчество, отшлифованное многими веками, тысячелетиями. В нем нет места пошлости и дурному вкусу. Сейчас советское время ругают за господство партийной идеологии и прочее, а ведь были в идеологической работе немаловажные и весьма полезные воспитательные моменты, в частности, высокий уровень требований к профессионализму артистов со стороны худсоветов.

Настоящее искусство всегда живет в веках. Например, Бах создавал музыку для церкви, для Бога, для высшего разума. С тех пор прошло уже 350 лет, но человеческую цивилизацию невозможно представить без его творческого наследия. А нынешнее телевидение и радио порой действуют на общество, на его культуру самым разрушительным образом. И подчас один только ритм современной танцевальной музыки провоцирует совсем молодых людей с еще неокрепшей психикой на злость и агрессию по отношению к окружающему миру – вплоть до совершения преступлений. Чтобы избежать всего этого, слушателя необходимо просвещать – творческие встречи, лекции о музыке, концерты, все эти формы просветительской работы давно известны, им лишь следует уделять больше внимания.

Подлинное искусство всегда обращается к человеческому разуму, ко всему самому светлому в человеческой душе. И тот человек, который убеждает сам себя, что ему никогда не понять классическую музыку – оперы, симфонии, по сути, сам себя обкрадывает. Настоящее искусство прекрасно тем, что заставляет задуматься. И когда видишь молодых людей, прослушавших, скажем, оперу «Пиковая дама» Чайковского, понимаешь, насколько глубоко может измениться сознание человека.

Однажды в Москве я присутствовал на творческой встрече с участием известных музыкантов, композиторов, устроенной для рабочих механического цеха. И рабочие, постоянно пребывающие в шумном производственном помещении, и, казалось бы, не готовые воспринимать классическую музыку, романсы, оказались самыми внимательными и благодарными слушателями. Душевный разговор композитора со слушателем посредством музыки – это, я полагаю, самое главное.

– Расскажите о самом первом опыте музыкального сочинительства.

– Моим первым сочинением был романс, и, несмотря на сочинение симфоний и инструментальных концертов, к песенному жанру я до сих пор обращаюсь. Я стараюсь, чтобы главная тема в моих сочинениях запоминалась, оставалась в сознании, в душе человека. Наши великие учителя – Бетховен, Моцарт, Чайковский, – главные темы в их произведениях всегда понятны и легко воспринимаются слушателем. Это то же самое, что роман или повесть, просто музыка использует иные выразительные средства, язык музыки более возвышенный и близкий к Богу.

– Было ли в вашей жизни такое литературное или музыкальное произведение, которое особенно запомнилось и вызвало у вас, композитора, наибольшее вдохновение?

– Источник вдохновения, источник таинства... Творчество Александра Сергеевича Пушкина, еще в школьные годы, пожалуй, наиболее меня поразило, произведения Достоевского. Чехова. Из русской музыки – Петр Ильич Чайковский. До сих пор я время от времени обращаюсь к его творчеству. Музыка Чайковского в постановках Большого театра, услышанная мной еще по радиотрансляции в послевоенные годы, оставила неизгладимое впечатление. Каждый раз, слушая Чайковского, я пребываю в восхищении от его музыкального гения.

– Что в классической музыке, как в виде искусства, является самым главным?

– В древнем мире и в Средние века музыкальное искусство чаще всего использовалась в религиозных церемониях. В моем представлении, классическая музыка несет через тысячелетия истории человечества, передает нам, современным слушателям, восприятие, ощущение того времени, когда она создавалась, меняя наше психологическое состояние.

Музыка не должна нарушать наше мировосприятие, я вообще считаю, что классическое произведение – то сочинение, которое проверено веками, и, без сомнений, будет являться духовной пищей для многих последующих поколений.

Например, классическая постановка оперы «Евгений Онегин» отличается безукоризненной гармоничностью. Разумеется, мир безграничен и у творческого самовыражения бывает множество вариантов. Но иные современные деятели культуры явно утрачивают чувство меры. В частности, один немецкий режиссер продемонстрировал поклонникам оперного искусства настолько нестандартный подход к классике, что в его версии оперы Евгений Онегин и Ленский оказываются в одной постели. Категорически против таких экспериментов. Писатель или композитор, создавая произведение, воспринимают послание от Бога. Душевные болезни существовали всегда, но не стоит превращать их носителей в героев, сознательно навязывая болезни обществу.

– Если продолжить тему экспериментов, то нельзя не вспомнить, например, о таком направлении, как электронная музыка. В последние десятилетия к этой разновидности музыкального искусства зачастую обращаются выдающиеся композиторы с классическим образованием, в частности, Эдуард Артемьев. Как вы относитесь к его творчеству?

– Я считаю его очень талантливым человеком. Но, по моему мнению, электронная музыка все же более уместна в качестве некоего фона, когда она звучит, к примеру, в художественной галерее, где выставлены картины современных художников, или в документальном фильме, посвященном различным космическим явлениям. Приведу такой пример. Ученые, создающие в лабораториях новые лекарства, по нескольку лет проводят испытания этих препаратов, опыты на животных, прежде чем дать заключение, относительно того, что новое лекарственное средство не нанесет людям вреда. Мне кажется, что все же лучше и музыку подвергать определенным испытаниям, чтобы быть совершенно уверенным в том, что она не представляет «опасности» для слушателя.

– Какими, по вашему мнению, будут основные направления развития музыки в Башкортостане, России и в мире в третьем тысячелетии?

– Музыкальное искусство, как и литература, живопись, в настоящее время – на рубеже тысячелетий – находятся на некоем перепутье. Я убежден в одном – национальные элементы в музыке любого народа должны сохраняться, и об этом надо всемерно заботиться. Еще в советское время я продемонстрировал немцам – жителям города Галле – башкирские народные песни.

И я видел, какое воздействие это искусство оказало на европейскую публику, какова была сила народной музыки, хотя язык этих песен никто из них не понимал. И пока будет существовать цивилизация, человечество не сможет обойтись без такого выразителя тончайших движений души, каким является настоящая и в первую очередь классическая музыка. Без музыки мир был бы намного беднее, а от этого недалеко до такого состояния, когда люди начинают друг друга убивать и есть.