Максим Чудов, двукратный чемпион мира по биатлону: «Я – простой крестьянский парень»

Его выступление на чемпионате мира по биатлону в шведском Эстерсунде называют сенсационным – Максим Чудов собрал полный комплект наград (в том числе и две золотые медали). К этой победе он шел давно и сложно. Как у каждого спортсмена, у него были и взлеты, и падения. Сейчас двадцатипятилетний атлет наотрез отказывается от звания «звезды» и уверен, что ненужные амбиции в спорте только мешают.

– Для вас я просто Максим. Мне всего 25 лет. Более того, никакой звездной болезни у меня нет. И, если честно, то к словам «герой» и «звезда» я отношусь не очень хорошо. Я всем говорю, что я – простой крестьянский парень. Так оно и есть на самом деле. Да, у меня получилось что-то лучше, чем у других. Просто, мне немного больше повезло. А вышло так, наверное, потому что я трудолюбивый.

– Как вы думаете, жизнь спортивной звезды должна быть публичной или вы бы предпочли тренироваться, получать медали и оставаться в тени?

– Во-первых, мне не нравится, когда меня называют звездой. Во-вторых, жизнь должна быть публичной настолько, насколько это не мешает тренировкам и выступлениям. Все должно быть в меру. Это незазорно – жить публично. И, может быть, даже в какой-то степени необходимо, чтобы и тебя видели, и ты видел людей. Если я чувствую, что устаю, то просто отхожу на второй план, пытаюсь отдохнуть, побыть один.

– Журналисты замучили?

– Не то чтобы замучили… Я понимаю, что это их работа. В тоже время и они должны понять меня и нормально относиться к тому, что и я тоже могу сказать слово «нет». На какие-то вопросы просто отказаться отвечать – на это не стоит обижаться.

– Каково это чувствовать себя двукратным чемпионом мира?

– На самом деле, приятно. Я очень доволен своим выступлением на мировом первенстве. Я добился того, к чему долго шел. Много раз не везло, были моменты, когда в последний момент не хватало самой малости, чтобы подняться на пьедестал. А тут, видимо, звезды сошлись. Но до конца, наверное, я еще не осознал этого. Потому что у меня просто нет времени сесть и обдумать это. Уже в ближайшие дни вылетаю в Корею, а потом в Ханты-Мансийск. Осмысливать свои результаты и победы, я буду, скорее всего, уже весной, когда приеду снова в Уфу и будет время отдохнуть.

– Надеетесь на победу в Сеуле?

– Там будет очень сложно выступать. И мой успех на чемпионате мира еще не значит, что в Корее я выступлю очень хорошо. Потому что слишком много сил и времени занимают у меня сейчас чисто бытовые вопросы. В частности, обустройство той квартиры, которую я после завершения сезона буду приобретать. Конечно, я буду биться до конца, а там как получится.

– Победа – это все-таки дело случая или ее можно как-то предугадать, просчитать?

– Вы можете предугадать, что будет с вами завтра? Нет. Как я мог предположить, что завтра я выйду и выиграю чемпионат мира?! Ни один атлет такого сказать не сможет. Это не дело случая, ты действительно готовишься к гонкам, но когда выходишь на старт, там уже как пойдет. Если будет немного удачи, если фишка ляжет, как говорится, то ты победишь. Сегодня ты победил, завтра тебя победили. Бывает так, что и подготовка у спортсмена хорошая, и данные отличные, но немножко чего-то не хватает.

– Кого из биатлонистов считаете своим главным конкурентом?

– Это вся первая тридцатка лучших атлетов по итогам Кубка мира. Потому что каждый из этих 30, в принципе, может взойти на пьедестал. Я никого одного не выделяю. Вы сами видели, что и знаменитый Бьорндален может как выиграть, так и проиграть.

– Как относитесь к допинговым скандалам?

– Скандалы они везде есть – и в спорте, и в политике, и в шоу-бизнесе, и в СМИ. Каждый атлет подписывает декларацию о том, что отказывается от приема допинга. А значит он сам берет на себя ответственность за свои проступки. Это только его выбор и больше ничей.

– Но есть такое мнение, что планка спортивных рекордов сегодня настолько высока, что без специальных средств таких результатов не добиться?

– Мне как спортсмену не понятно, откуда такая уверенность взялась. Журналисты, наверное, не осознают свою силу, они слух любой могут пусть и раздуть. Вплоть до того, что здесь в этом здании сейчас бомба заложена. Стоит написать об этом паре сайтов или газет – и все начнут говорить об этом. Про многих спортсменов говорили, что они ставят рекорды на допинге.

Про того же Валиуллина говорили, что он «выстреливает» именно на чемпионате мира неспроста. На самом деле, у каждого своя система: кто-то готовится одинаково серьезно ко всем выступлениям, а вот, например, белорусы, чехи и украинцы предпочитают делать акцент именно на чемпионатах мира. Естественно, есть спортивное питание, есть вспомогательные какие-то вещи. Но это не значит, что используется допинг. Та же икра, мед – это чисто природные биологические вещи. Я не могу позволить себе даже парацетамол выпить, когда у меня болит голова, что уж говорить обо всем остальном.

– Когда-то вы говорили о том, что биатлон – спорт возрастной. Сами до какого возраста планируете оставаться в большом спорте?

– Я и сейчас в этом уверен. Люди бегают и в 38, и в 40 лет. Далеко вперед забегать, наверное, не буду и скажу лишь одно: буду бегать до тех пор, пока будет позволять здоровье и не будет никаких предпосылок к его ухудшению. Потому что нужен ты только тогда, когда есть результаты и когда ты здоров. Только ты оступился (и не важно возраст ли это или здоровье тебя подвело), тебя тут же забывают и на твое место приходит другой. Такова реальность, как бы не было это грубо и жестко.

– Что дальше? Какие-то планы уже есть? Что будет после большого спорта?

– Есть планы. Мне хочется заниматься чем-то своим. В тренерскую работу я точно не пойду по одной простой причине: за свою спортивную карьеру я уже достаточно напутешествовался, мне хочется более оседлой жизни. Ведь спорт так или иначе связан с разъездами и переездами, это и сборы, и соревнования. Может быть, то, что я выберу и будет связано с биатлоном, но не будет так затратно по времени.

– Как часто в биатлоне происходит смена поколений?

– Вы и сами, наверное, видите, что это происходит нечасто. В олимпийский цикл один какой-то человек поменяется и раз в восемь лет – максимум два-три человека. И это редкость. Бывают появляются настолько сильные спортсмены, которые способны собой заменить кого-то другого.

– Есть в вашей карьере такая гонка, которая стала переломной, определяющей для вашей карьеры?

– Это, наверное, первая дисциплина, в которой я взошел на пьедестал почета – в Словакии в 2006 году. На этой гонке и решался вопрос, либо я еду на посленовогодние Кубки мира в Оберхов, либо я ограничусь выступлением на Кубке России. Конечно, престижнее было защищать честь нашей страны на Кубке мира. У меня был один шанс из одного – и я его использовал. Я занял второе место на индивидуальной 20-километровой гонке, чем произвол фурор. Это выступление действительно для меня памятное. С этого момента и начала по большому счету складываться моя карьера.

– Какая гонка была самой сложной и почему?

– Самая сложная гонка, наверное, была на Олимпийских играх. Даже еще конкретнее – финиш спринтерской гонки. Когда я на старте был вторым-третьим по результатам, а на финиш пришел лишь десятым. Меня просто не хватило на финишный круг. Возможно, где-то с подготовкой не угадали, возможно, я просто не смог продолжить в том же ритме, в каком начал гонку.

– Как планируете повышать точность стрельбы?

– Работать, работать и еще раз работать.

– Объясните, пожалуйста, как вам вообще удается стрелять по целям с положения стоя, после того как вы на ветру пробежали на лыжах несколько километров?

– Это годы тренировок, усердие. Раз уж даже медведи на велосипедах ездят, что уж про человека говорить. При желании он может всему научиться. Когда я только пришел в биатлон, мне тяжело давалось. Сейчас это получается и, по-моему, неплохо.

– Во время гонки просыпается азарт, кураж какой-то?

– Бывает, конечно. Бывает, что захлестывает сама гонка, сама интрига. Без этого никуда. Если человек не азартен, у него не будет стимула стремиться к большему. Именно кураж подстегивает спортсмена. Я вообще считаю, что спортивная злость должна присутствовать у каждого атлета. Если ее нет, то и особого результата не будет. Еще она очень нужна, когда необходимо закусить удила и биться на пределе всех своих возможностей.

– Поддержка уфимских болельщиков помогает?

– Конечно, не то слово! От друзей и родных я узнал, как много людей здесь за меня болеют, что это не один–два человека, а огромное количество. И это очень приятно. Это в какой-то мере поднимает спортивный дух, дает больше сил для борьбы. Приятно, что не только не забывают, а следят за моими выступлениями.

– Какие первые слова от родителей вы услышали после победы?

– Родители сказали, что к этой победе я шел давно и молодец, что не остановился на полпути, что добился того, к чему стремился.

– Папа до сих пор самый главный болельщик?

– Скорее всего, да. Он больше всех переживает. Ну и тренер, конечно. Он даже уходит, когда я стреляю.

– А тренер что сказал?

– Он тоже был очень доволен моим выступлением. И видел в этом логический итог моих тренировок. Он как никто другой знает, сколько сил, упорства и целеустремленности я вложил в эту победу.

– Победу как празднуете? Бывает, что употребляете спиртное, или это табу даже после победы?

– Профессионал просто должен знать где, сколько, с кем и когда можно позволить себе то или иное. И это может касаться не только спиртного, но даже чая.

– Где сейчас ваши медали?

– Медали дома, но в той квартире, где я сейчас живу, к сожалению, невозможно выделить для них какое-то особое место, не позволяет площадь. Надеюсь, что свой какой-то уголок появится у меня чуть позже. Надо же к чему-то стремиться. Не зря же мы работаем, трудимся.

– На что потратите призовой фонд?

– (Смеется.) Для начала его надо получить . Но, скорее всего, он пойдет на ремонт моей квартиры.

– Как у нас вообще стимулируют спортсменов за победу на соревнованиях?

– Есть премии, не скажу точно в каком размере. Для меня самого пока еще секрет, что будет, как будет. Я только вчера прилетел. И пока, кроме своих родных и тренера, даже не видел.

– Насколько реально вообще зарабатывать спортом, содержать семью, содержать себя?

– Биатлон немного отличается от футбола и хоккея. Труда мы затрачиваем, я уверен, ничуть не меньше, а скорее даже больше, чем хоккеисты. Больше времени проводим вне дома, где-то на сборах. Но такие заработки, как у них, нам и не снились. Зарплаты одного хоккеиста, наверное, хватило бы на содержание всей нашей башкирской команды по биатлону. Сейчас биатлон становится все более и более популярным, так что я не знаю, что и как будет завтра. Хотя и сейчас на жизнь хватает.

– Вам 25 лет, пора, наверное, подумать и о личной жизни. Планируете этому уделить внимание?

– Для этого, на самом деле, подходит любое время. И я все успеваю, поверьте мне. Более подробно я уже года два как не отвечаю на этот вопрос никому и никогда. У каждого человека должно быть что-то неприкосновенное.

– Время на хобби остается?

– Конечно. На данный момент это рыбалка и автомобили. Весной собираюсь приобрести себе ружье и ходить на охоту, волков стрелять. А так в свободное время и по клубам бывает хожу, и с друзьями время провожу.

– Насколько спортсмены ведут действительно здоровый образ жизни?

– Профессиональный спорт отнимает очень много сил и здоровья. И поэтому за ним просто необходимо очень тщательно следить. Не случайно мы весной каждый год ездим в профилакторий, чтобы пройти курс реабилитации. Да, мне тоже приходилось чем-то жертвовать ради того, чего я добился сейчас. Но я не жалею об этом. Пусть, может быть, я испытал не столько острых ощущений, как мои сверстники, но это тоже вопрос относительный, у кого из нас острых ощущений было больше. И сколько их у меня еще впереди.