Андрей Данилко (Сердючка), артист: «У меня никогда не было обиды на Россию»

Последние несколько лет российским поклонникам Верки Сердючки пришлось туго: звезда практически пропала из теле- и радиоэфира, да к тому же влипла в неприятный скандал. Тем обиднее было фанатам. Ведь за годы постоянного мелькания Сердючки по всем телеканалам они привыкли считать Андрея Данилко своим, российским артистом. А тут на тебе: мало того, что на «Евровидение» Сердючка отправилась под сине-желтым флагом, еще и чей-то не в меру острый слух вдруг разобрал в тексте песни Dancing слова Russia Goodbye вместо Lasha Tumbai, что только подлило масла в огонь. Данилко обвинили чуть ли не во всех смертных грехах, параллельно вырезая его выступления из телеверсий сборных концертов и перекраивая радиоформат. Молчание, как правило, ставит на карьере поп-звезды большой крест, и история знает буквально два случая, когда отсутствие концертов и новых записей никак не сказалось на популярности исполнителя: Верка Сердючка и Юра Шатунов. К Шатунову еще мы вернемся.

Только свадебные диджеи остались верны своему «формату»: ни одна свадьба в России до сих пор не обходится без непременных «Ха-ра-шо» и «Читы-Дриты». Однако сам Данилко был бы и рад вернуться на российскую сцену, но обстоятельства не позволяли. Впрочем, эти несколько лет Андрей провел не без пользы, занимаясь новыми проектами и периодически попадая в различные переделки, о чем и рассказал в интервью нашему корреспонденту.

– Андрей, вы скучали по России?

– Да, скучал. Я очень рад, что мы вернулись к гастрольной деятельности. У меня была очень большая обида после «Евровидения» на «Первый канал», который организовал всю эту травлю против нас, у них это получилось очень хорошо. Я понял, что людям очень легко можно внушить, что белое – это зеленое, и все поверят. Был момент, мы сидели в ресторане, заказали суши, к нам подходят какие-то люди и извиняются за те программы, которые выходили в то время против нас. У меня никогда не было обиды на Россию, Боже упаси. Костя Эрнст – это же не Россия, правильно? То, что показывают на российском телевидении и то, что показывают на украинском, – это все брехня. У каждого своя правда, но почему под раздачу попал я – непонятно (Смеется.).

– Это была политика?

– Да, это политика. Обиделись на то, что Сердючка поехала от Украины. А почему бы и нет, если я там живу? Они не могли поделить эту Сердючку, и когда я занял второе место, это был шок для многих моих недоброжелателей. А я думал, что у нас будет даже первое место.

– Как отнеслись к Сердючке на «Евровидении»?

– Когда мы приехали на «Евровидение», я почему-то думал, что все будут неправильно ее воспринимать… Но реакция была абсолютно правильной! В Финляндии дизайнеры выпустили такие смешные значки и футболки с логотипом Сердючки, и это было настолько стильно, что все «Евровидение» ходило в этих футболках. Они очень правильно поняли то, чем мы занимаемся. Мы же не играем женщин, мы играем праздник, веселье… Они такие наивные там, все на полном серьезе подумали, что Сердючка на самом деле приехала со своей мамой. Когда они увидели Инну (Инна Белоконь – актриса, выступающая в роли «мамы» Верки Сердючки. – Прим. автора) без грима, у них был шок.

– С такой бешеной популярностью почему вам досталось только второе место?

– К нам подходили многие организаторы фестиваля, которые очень хотели дать нам первое место, потому что был ажиотаж. Они говорят: пообещайте, что будете вести «Евровидение» в Киеве. Я думаю, за год английский как-то выучу, Hello everybody уж как-нибудь скажу. Когда объявляли оценки, я сидел в наушниках – мне же второй раз выходить этот Danсing петь. Но они там, видно, совещались, долго все взвешивали… Политическая ситуация в стране… Кто будет встречать это «Евровидение» на Украине, когда такая неразбериха? Кто главный? Политика сделала свое дело – и мы на втором месте.

– Кстати, о политике. На выборы ходили?

– Боже упаси! Даже в поддержку кандидатов не выступал.

– Еще один вопрос о «Евровидении». Как вы отнеслись к 12 месту Светланы Лободы в прошлом году? Не обидно?

– А что обидного? Не я же такой результат получил. Я не был удивлен 12 местом, «Евровидение» – это конкурс песни, а не конкурс певцов, я же не поехал на «Новую волну»! Европейская публика на Свету не отреагировала вообще никак: таких шоу в ночных клубах – миллион, они это все видели. Но у Светы есть свое мнение об этом, и это, наверное, правильно.

– В последние годы развелось очень много двойников, клонов Сердючки, которые точно так же ездят по стране, и, в общем-то, не стесняются зарабатывать на вашем сценическом образе деньги. Как вы ко всему этому относитесь?

– Что касается двойников, у меня для них нет ни одного хорошего слова. А если говорить о пародистах – за все время я не видел ни одной хорошей пародии. Они как-то очень примитивно ее воспринимают. Они думают, Сердючка – это сиськи, колготки, накрашенные губы и платье. Я видел только одну пародию, которая была действительно смешной, ее показывала… обезьяна. Я сидел и смеялся. Ее как-то выучили, не знаю как, может, пытали ее моими песнями. Она выходит в шубе, с розой на голове, включается фонограмма «Чита-Дрита», и обезьяна танцует, причем все эти движения правильно выполняет. Я их не могу запомнить – а она танцует! Зал на ушах стоял.

– За одно выступление Сердючка меняет с десяток нарядов. Следите за fashion-индустрией, интересуетесь модными показами?

– Я не особо этим интересуюсь. В Париже нам прислали в гостиницу пригласительные на показ Сони Рикель. Мы, естественно, с «мамой» пришли со звездой на голове и в спортивных костюмах, Сердючку же пригласили. Сидим в первой линии, и все фотографируют только нас. Кейт Мосс, которая там была, бегала и протирала салфеткой лицо – она все не могла понять, что это за идиоты пришли и почему ее никто не фотографирует. В этом есть определенный прикол. В том же Париже, кстати, была еще одна история. Мы снимали фильм «Сердючка в Париже», и режиссер специально провоцировал меня, пользуясь тем, что я не знаю языка. Вот пример: я участвовал в ночном «взрослом» шоу, ведущий – местный «мегастар», я его не знаю, а у себя там он очень известен. И он специально забирает у меня переводчицу, что-то говорит, все смеются. Я понимаю, что он говорит какую-то гадость про меня, набираю переводчицу: быстро, вкратце, что он говорит? Она отвечает: он спрашивает, показать ли тебе член? Такой вот юмор у них. И наши бэк-вокалистки, такие тети хорошие, начинают его в прямом эфире раздевать. Раз такой герой – давай, показывай! Он в шоке от того, что я это понял, все орут. Его спас звукооператор, молодой парень, который выскочил, разделся в прямом эфире и на «туда» надел носок. Смотрели на это все: Наталья Имбрулья, Дэвид Гетта, Ванесса Паради. Они, как дети смотрели, потому что такого нет у них там. Наталья Имбрулья на меня кинулась, как будто мы с ней в школе учились. Об этом в Париже тогда написали все газеты.

– Правда, что вы коллекционируете ретро-записи «Ласкового мая»?

– Да. Он мне нравился, как и всем детям того времени. Помню, как весь пионерлагерь родители забрали в город, потому что приезжал «Ласковый май». Я тогда нарвал цветы на клумбе, потому что денег не было. Кроме ноги Юры Шатунова, из-за всех этих девочек-мальчиков, которые пытались его разорвать, я больше ничего не видел. Я думаю, нельзя ругать детей, которые слушают «Ранеток». Это не моя музыка, но я считаю, что у каждого поколения должно быть свое детство и своя музыка. Я любил «Ласковый Май», и хоть все говорили, что это пошлость и примитивизм – это было по-настоящему. Если бы тогда мне сказали, что пройдет каких-то 15 лет, и мы будем с ним выпивать и общаться – я бы в жизни не поверил. И даже сейчас, когда мы с ним видимся, у меня не изменилось к нему отношение. Потому что благодаря «Ласковому маю» и Юре Шатунову я научился играть на пианино. Сейчас я их практически не слушаю, но бывают, конечно, ностальгические «припадки».

– Не собираетесь выступить дуэтом, например, с Зазой Наполи?

– Нет, это разная эстетика и разные жанры. Не путайте клубную гей-культуру с Сердючкой. Верка – это семейный персонаж, мультик, как «Покемон» или эти два дурачка на MTV, забыл как их зовут…

– ...Бивис и Батхед.

– ...Да, не могу все никак выучить. Глюкоза еще – это же тоже персонаж, это мультик. Был дуэт Глюкозы с Сердючкой, казалось бы, несовместимые вещи, но это именно два персонажа. А вот если бы был дуэт с Ларисой Долиной, было бы странно. Потому что она певица, а Верка Сердючка – идиотка какая-то.

– Какими проектами вы занимаетесь сейчас?

– Недавно мы закончили работу над фильмом «Весельчаки», это была первая работа в кино, и теперь я понимаю, как это надо делать. Пишу музыку не как композитор, скорее как автор. Есть масса вещей, которыми я занимаюсь помимо Сердючки. Может, Сердючка скоро закончится, но таких планов пока нет. Надеюсь, в следующем году мы сделаем шоу-спектакль Верки Сердючки вместо обычных концертов. Нам сто раз предлагали создать телешоу, но не хочется делать в пятерку-шестерку. Хочется «в десятку». У нас была такая идея, но помешал кризис на Украине. Денег нет, и на этом все закончилось.

– Правду говорят, что шоу-бизнес – страшное дело?

– Не знаю, мы не в шоу-бизнесе – мы в Киеве живем.

– Люди, которые с вами работали, говорят, что в жизни вы грустный, даже апатичный человек…

– Конечно, если вы летите семь часов, потом едете в автобусе, спите где-нибудь в аэропорту, особого веселья не возникает. Я нормальный, как и все люди. Многие пишут, что я такая сволочь, и звездная болезнь у меня, и что я капризный... Я не знаю, в чем это проявляется. Они просто путают требовательность с капризами. Это глупо как минимум.