«Ваш сын украл деньги!»: руководство для уфимцев — как разрулить ситуацию без инфаркта

Рано или поздно с проблемами школьников сталкивается, пожалуй, каждый родитель. Но если одним удается обойтись «неудами» за поведение и редкими лебедями двоек в дневнике, то для других жалобы на любимое дитятко сыплются как из рога изобилия.

— Как же так, ведь дома он — такой чудесный мальчик! — недоумевают мамы и папы ангельского вида четвероклассника.

Увы, золотые кудри и симпатичная внешность вашего обожаемого чада — еще не залог успеха среди сверстников.

Как разрулить конфликт школьника, не глотая сердечные капли и не хватаясь за ремень, корреспонденту Ufa1 рассказала практикующий психолог, гештальт-терапевт Мария Наймушина.

К 10 годам мой сын научился чувствовать взрослых, как барометр бурю. Постреленок умеет подстроиться к бабушке, обожающей нравоучения, и к строгому деду, ловко добывает привилегии и бонусы из отца. Кто бы мог подумать, что найти общий язык с одноклассниками для него — настоящая проблема?

— Мама, у меня нет друзей, — сын пришел из школы чернее тучи и запустил портфелем в кошку.

За сладким чаем с печенюшками выяснилось, что класс давным-давно разделился на кучки по интересам: они и на переменах друг дружки держатся, и с уроков уходят вместе. А мой, умный и красивый, оказался изгоем.

Как завести приятелей?

— В ситуациях, когда ребенок оказался изгоем, напоминаю: противостоять групповому давлению (ни когда бьют или унижают, ни когда игнорируют) в силу возрастных особенностей дети не могут, — говорит Мария Наймушина. — Эта ситуация будет невыносимой даже для взрослого, поэтому любые «успокаивающие» слова, например, «Просто не обращай на них внимания», «Подумай, что ты делаешь не так», «Просто научись общаться с ними» будут обесценивать переживания ребенка и оставлять его один на один с проблемой, чего делать категорически не стоит. Что важно сказать: признать, что это очень обидно и больно, когда тебя унижают или намеренно избегают общения. Этим ребенку возвращается ощущение «нормальности», что с ним все в порядке, и его чувства услышаны. Второе — озадачиться тем, что же происходит в классе и как так вышло, обсудить это с классным руководителем (пытаясь найти союзника, а не виноватых), выяснить причины разрозненности класса и начать решать их совместно. В каких-то классах помогут отдельные беседы или работа ребенка с психологом, а каких-то будет обнаружена школьная травля, требующая системной работы сразу многих взрослых.

«Семеро на одного»

В классе у сына — все стандартно: есть ботаны, зубрящие урок от корки до корки, ничем особенно не выдающиеся «середнячки», и «бомонд» — дети, упакованные в брендовые шмотки. Вот эти последние, по словам однокашников сына, держат в страхе добрую половину класса: выворачивают и пинают вещи из рюкзака, ломают линейки, таскают карандаши. Дать им отпор решится не каждый — ребята почему-то на голову выше сверстников, да к тому же занимаются какими-нибудь единоборствами.

Достается от них и моему «середнячку».

— Сегодня на физкультуре, пока учитель не видел, мне залимонили в лицо снежком, натолкали снега за шиворот, потом повалили, а Петька с размаху прыгнул мне на спину, — заливаясь слезами, бубнил в телефонную трубку сын.

Стабильно раз в месяц юных колобродов водят на ковер к завучу. Неделю в классе царят мир и дружба, но потом все съезжает на старые рельсы.

Как ребенку постоять за себя?

— Какой взрослый сможет постоять за себя, если на него постоянно нападают несколько других взрослых? В голову приходят только герои Джеки Чана, но это только кино. В действительности таких взрослых практически нет. А детей — тем более, — говорит эксперт. — В ситуациях группового давления и насилия постоять за себя ребенку может (и должен) помочь взрослый. Любой небезразличный взрослый, который видит происходящее, где бы оно ни происходило. Допуская, что ребенок может и должен постоять за себя сам в ситуациях, где его жизни и здоровью грозит опасность, мы оставляем его без последней надежды на защиту. Поэтому советую обратиться к родителям или иным небезразличным взрослым рядом. В описанной вами ситуации других вариантов нет и быть не может, ребенку не справиться с тем, с чем (судя по описанию) не справляется школа. Для того чтобы ребенок доверился взрослому, необходимо доверие между ними и вера ребенка в то, что к нему отнесутся серьезно, поверят и придут на помощь. Если ваш ребенок вам жалуется — это не проблема, напротив, это большая ценность, ведь он верит в то, что вы сможете помочь.

Интересная деталь: на разборах у завуча выясняется, что «дает прикурить» однокашникам и мой розовощекий ангел.

— Он Петю пнул, — кидается на защиту президента класса учительница.

При этом Петя — вихрастый богатырь с тяжелым взглядом — нисколько не горюет: уныло разглядывает ворон за окном.

Обвиняемый совершенно искренне негодует: как же так? Ведь ему Петя и трое вассалов заломили руки и прижали к полу. Единственное, что оставалось — отвесить обидчику пинок. Но учительница и завуч к доводам моего «середнячка» почему-то глухи: виноват именно он, а не любимчик Петя, и баста.

Кто прав?

— У вопроса «кто прав?» всегда есть «братец» — «кто виноват?», и в отношениях между детьми стараюсь не использовать ни тот, ни другой: каким бы ни был ответ, он никак не продвинет нас в разрешении проблемы, — говорит Мария. — Тут не виноват никто, а применившие насилие — в ответе за содеянное. Как так получилось, что в классе можно бить — вопрос в первую очередь к взрослым, которые детский коллектив окружают и «задают в нем тон». Если насилие (физическое, психологическое и прочее) стало системой отношений в классе, и есть повторяющиеся инциденты с драками, порчей вещей, унижениями или бойкотами — это болезнь всего коллектива, у которой есть название — травля. Сами дети с ней не разберутся, и необходимо вмешательство взрослых для того, чтобы изменить систему изнутри, создать нормы и правила, обсудить происходящее с детьми и организовать новую комфортную и безопасную среду для учебы. Если вернуться к мальчишке, пострадавшему от Пети, то, как вы думаете, что он в первую очередь ждет от родителей? Безусловно, он ждет поддержки и понимания, ведь ему просто не от кого еще ее получить. У ребенка достаточно оппонентов и врагов в окружающем мире, пожалуйста, не лишайте его самых важных союзников — родителей.

К известию, которое я получила погожим мартовским днем, наверное, бывают готовы мамы хулиганов. Я же, когда позвонила учительница и с придыханием сообщила новости, просто вросла в пол:

— Ваш сын украл деньги! Маша сказала, что он забрал у нее 200 рублей!

И хоть умом-то я понимала, что это неправда — каждый день сын получает 50 рублей на карманные расходы, но остановить аритмию уже не могла. Не помогла даже тройная доза корвалола.

Что делать?

— Первым делом — успокоить сердце и решить для себя: что же именно так его растревожило? Что ужасающего произошло в том, что Маша обвинила вашего ребенка в краже? Возможно, причиной стало то, что учителю и девочке в какой-то момент поверилось больше, или, может быть, поверив, в голове начали проноситься фантазии о том, что «он теперь всегда так будет делать», — считает психолог. — Да, это очень и очень тревожные рассуждения и мысли, которые к реальности не имеют никакого отношения. Это инцидент, обвинение, которое до прояснения не означает ровным счетом ничего и уж тем более не определяет всю будущую жизнь вашего ребенка, который раньше таких штук и вовсе не делал. Первое — остановить бесконечные потоки пугающих мыслей любыми способами: поговорить с кем-то, позвонить на детский телефон доверия, просто сказать себе: «Стоп! Зачем я это делаю?» Второе — спокойно разбираться в произошедшем, и, каким бы ни был результат, отнестись к своему ребенку с терпением и пониманием, оставаясь на его стороне даже в тех случаях, когда его поступки вам не нравятся.

Признаюсь честно: в школу я ходила без особенных восторгов — надо, значит иду. А разве были другие варианты?

Поэтому, когда поутру сын залип на умывальнике, грустные глаза переполнили слезы, и он со вздохом изрек: «Мама, я больше не пойду в школу», я растерялась.

— Вот просто не хочу, и все, — опустошенным голосом повторил четвероклассник.

Кто-то из родителей, услышав эту фразу, отмахивается и проявляет характер: мол, надо — иди, и выставляет чадо за дверь. Другие, наоборот, идут на поводу и позволяют денек повалять дурака дома.

А как поступить правильно? И вдруг за капризом прячется серьезная проблема?

— Важно отнестись к словам ребенка серьезно. Ведь даже в отсутствии кажущихся серьезными проблем у вашего чада есть достаточные основания не пойти на уроки. Это может быть как ссора с другом, так и хронический стресс или начало заболевания — каждая из этих проблем достаточна, чтобы к ней прислушаться и поискать варианты решения, — уверена Мария. — Если ребенок не хочет идти в школу, это признак того, что там происходит нечто, с чем он не может справиться, и я всегда рассматриваю такие слова детей как просьбу о помощи, нуждаемость в опыте, тепле и внимании родителя.

«Мы оставим его на второй год»

Прилежно учатся и плачут из-за троек редкие школьники. Есть и такие, кому постигать науки действительно интересно. Но встречаются и такие школяры, что блещут эрудицией в самых разных областях, а в дневнике — не протолкнуться от «лебедей» пузатых двоек.

— А что такого? Разве оценка — это важно? — поднимает на меня глаза сын и самозабвенно утыкается в компьютер.

Может, и правда, неважно, и пусть горячо любимое чадо с IQ 100 пополнит ряды дворников.

Но как это объяснить завучу, которая обещает оставить ребенка на второй год?

— Завучу не нужно объяснять, это часто трактуется как оправдания, а обвинять в нашей культуре слишком принято, — считает психолог. — У классного руководителя и завуча я бы спросила — как так вышло, что ребенок стал неуспевающим? Что уже школа предпринимала, чтобы решить эту проблему? Как я могу помочь своему ребенку в освоении программы? Что мы можем сделать совместно со школой, чтобы сын не остался на второй год? И в зависимости от полученных ответов стала бы думать дальше — как быть? Разбираться в причинах, по которым ребенок учиться не хочет, и варианты помощи ему в этом.

Эту историю мне рассказала приятельница Марина. Ее дочь Лиза, тоже четвероклассница, стала объектом тирании педагога. Марина вертится как белка в колесе, разрываясь между двумя детьми, мужем и низкооплачиваемой работой на почте, и времени на дочь почти не остается. Лиза растет тихой и безответной, но невероятно доброй: зимой отогревала в варежке замерзшую синичку.

— Кто медленней всех в классе? Конечно, Лиза! А ты можешь контрольную сразу сдать и не мучиться, все равно поставлю тебе двойку! И это учительница говорит при всех, и все смеются! — заливалась слезами девочка, когда я очередной раз пришла в гости.

Неудивительно, что и у Лизы нет друзей, как и желания ходить в школу.

Как спасать ситуацию?

— Вмешиваться. Однозначно вмешиваться и прекращать. Защищать ребенка, так как ситуация, в которой учитель постоянно выделяет одного ребенка в классе в негативном ключе, практически всегда ведет к негативным последствиям для всего класса и этого ребенка в первую очередь, — уверена Мария. — Обращение, которое вы описываете в случае — это эмоциональное насилие и унижение. Делать аудиозаписи, подкреплять свои слова доказательствами и идти к этому педагогу разговаривать о происходящем. Не с угрозами, а с целью выяснить — является ли для нее происходящее нормой. Если да — идти к классному руководителю, завучу или директору и обсуждать с ними ваше намерение защищать своего ребенка, спрашивать их мнения о ситуации и искать выходы совместно. Ребенку не нужен опыт насилия, из которого он вынесет идею «так со мной можно», в силах родителя дать ребенку шанс этого опыта избежать.

«Ваш сын торгует в школе»

А этот случай — из жизни племянника-пятиклассника. Вася вырезал из картона с десяток закладок, разрисовал и предложил одноклассникам купить. Один паренек запал на самоделку и обещал взять аж за тысячу. Деньги он назавтра и правда принес.

Вася пришел домой гордый, как именитый купец, и за ужином перед родителями похвастал:

— Скоро я куплю себе кроссовки!

Родители хихикали ровно до следующего утра, пока не позвонила завуч:

— Ваш сын торгует в школе! Уже поступила жалоба!

Злосчастную тысячу однокласснику, конечно же, вернули, Васю отшлепали и лишили похода в кино.

А вдруг ему отбили предпринимательскую жилку?

— Как минимум ему отшлепали пятую точку и привнесли некоторый новый опыт. Какой — знает только Вася. Сказали ли ему родители, за что он наказан? Как он это понял? Какие выводы сделал — непонятно. И грустно, да. Еще бы я сказала, что одиноко, ведь поделиться своим маленьким горем (как и радостью чуть раньше) Васе теперь не с кем, — говорит психолог. — Откуда ребенок мог узнать о том, что так поступать нельзя? Есть ли в школе какие-то правила о деньгах и торговле? Разговаривают ли об этом учителя и родители с детьми или (что бывает гораздо чаще) просто подразумевают, что дети «и так все сами знают»? И сколько еще таких творческих и предприимчивых Вась сидят на отшлепанном месте и грустят? Допускаю, что много. И предлагаю всем взрослым сделать этот мир на одну отшлепанную попу беднее: просто рассказывая ребенку в дороге, за обедом или ужином, вечером перед сном или в походе о том, что можно в обществе или школе, а чего лучше не делать, о чем стоит сначала спросить папу или маму, а потом реализовывать, как быть, если тебе пытаются что-то продать или настойчиво предлагают купить, и еще сотни и тысячи жизненно важных вопросов, ответы на которые ребенку очень важно от нас получить.