Какова она сегодня, дорога к храму?

Самым обсуждаемым событием на прошлой неделе стало, без сомнения, избрание нового Патриарха Русской православной церкви. Им стал митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (в миру Владимир Михайлович Гундяев).

Очень быстро обнаружилась и тесная связь нового предстоятеля РПЦ с нашей республикой. Дело в том, что новый патриарх РПЦ – священнослужитель в третьем поколении. И дед его, Василий Гундяев, на протяжении десяти лет был священником в селе Уса-Степановка Благовещенского района. В Башкирию бывший механик-машинист Казанской железной дороги приехал в середине 50-х годов прошлого столетия. Именно здесь был рукоположен в сан диакона и назначен в храм города Бирска. А чуть позже получил и приход в небольшом селе в 44 км от Благовещенска, в котором прослужил до 1964 года.

Понятно, что служение его было нелегким. Ему пришлось вступить в ожесточённую борьбу с властями, но местный храм удалось отстоять. А каково живется сейчас сельским священникам? По логике вещей должно быть намного легче. Но оказалось, что все не совсем так, как нам кажется.

Что представляет из себя сегодня российская глубинка? Катастрофическое сокращение рождаемости, высокая смертность, жуткая нищета и алкоголизм, безработица и отсутствие каких-либо перспектив – такова реальность сегодняшней деревни. И все же надежда есть. Казалось бы, открываются новые приходы, восстанавливаются храмы, но как служится тем, чья жизнь отделена от государства.

В одном из интервью ныне почивший Святейший Патриарх Алексий II сказал: «В деревенских условиях священник – это и учитель, и врач, и социальный работник, и прораб, а иногда и милиционер».

В середине 90-х годов был такой расчет: если есть в селении пять тысяч человек – значит, можно священнику с семьей селиться. Сейчас, как правило, храмы открывают по желанию местного населения. Многое зависит и от того, есть ли возможность послать священника в этот храм или нет, так как кадров не хватает. И не сказать, что священники сами этот путь выбирают. У них ведь служение. Куда пошлют – туда и направляются.

И вот представьте, приезжает молодой священник в село и что он видит? Обрушившиеся стены с еле сохранившимися фрагментами фресок, продуваемое всеми ветрами здание… Если хотя бы это есть, то уже хорошо. Чаще всего создавать приход приходится практически с нуля.

«Священнику необходимо в таком случае быть хозяйственником и трудиться очень много не в той области, для служения в которой он был рукоположен, – признается бывший настоятель Марфо-Мариинского прихода села Ефремкино Кармаскалинского района отец Николай. – Приходится, засучив рукава, с головой уходить в строительную работу. Таскать дрова, собирать или восстанавливать иконы и при этом служить службу, воссоздавать общину».

Кроме того, трудно найти людей-помощников, готовых потрудиться во славу Божию для церкви. Сельские приходы гораздо малочисленнее, чем городские, – у священника меньше треб, меньше прихожан за богослужением. Здесь предприятий нет, поэтому и спонсоров серьезных почти нет.

«Удивительно, но чаще всего помогают не наши братья православные, а мусульмане, – продолжает отец Николай. – Так, например, с помещением для прихода помог мне председатель колхоза, татарин по национальности. Да и просто на дороге православные почему то очень редко останавливаются, чтобы батюшку до прихода подвести».

Священнику по канонам можно кормиться только от алтаря. Бюджета сельского храма зачастую не хватает даже на то, чтобы покрыть долги за электричество и отопление, не говоря уж о том, чтобы платить деньги певчим. Потому сельский священник чаще всего один на приходе. К тому же приходы обычно бедны, катастрофически не хватает средств, бывает, что семья сельского батюшки просто бедствует.

Поэтому многое приходиться священнику делать самому вместе с матушкой. Не то чтобы матушкам в миру трудиться было запрещено, но работы для них в деревне зачастую просто нет. Не редки случаи, когда отсутствует благоустроенное жилье для семьи. А ведь в воцерковленных семьях детей обычно много.

В Башкирии уже был случай, когда молодой священник потерял малолетнего ребенка, неся службу в Кармаскалинском районе. Потому что его семье приходилось жить в доме без печного отопления, с прохудившимися полами и стенами. Батюшки в сельских приходах едва концы с концами сводят, выживают исключительно за счет собственного хозяйства. Сад, огород, скотина... Конечно, молодому священнику тяжело в сельском приходе. Для тех, кто вырос в городе, трудны сами условия деревенской жизни.

Но главная проблема – возродить к духовной жизни односельчан. «Вот казалось бы, без малого 20 лет как начала у нас в стране возрождаться духовность, принят закон о свободе совести, но ведь многие даже крещенные люди за это время даже простую молитву «Отче наш» выучить не могут», – удивляется отец Николай. И все же люди на службы ходят.

Мне довелось побывать в этом селе в Крещенский сочельник. Храм был полон людей. Причем многие приехали сюда из соседних сел прямо на телегах, кто-то добирался пешком. Людмила Иванова всю жизнь прожила в деревне в четырех километрах от Ефремкино. В этот день в храм пришла в первую очередь за крещенской водой, но не только… «У нас тут как дома, – улыбается она. – Домашняя такая служба – спокойная…» Прихожане не просто стоят, а сами вместе со священником читают псалмы, возносят молитвы… Да и все убранство храма дело их рук. Жизнь в деревне по идее должна быть уютнее городской. И служба церковная должна быть мягче…

Постояли, помолились вдумчиво… Кто-то поплакал… И довольные, спокойные поехали домой… Так и должно быть: в храме человек должен находить успокоение – через это и лечатся людские души.

Да, не все еще нашли свою дорогу к храму. «Остальные просто еще в пути, – надеется отец Николай. – Если в небе над ними не будет креста, они рассеются и физически вымрут».

В храме надо работать, молиться. Поэтому активно верующих никогда не было много. Святые говорят, что молиться тяжелее, чем за больными ухаживать. Молитве, стоянию в церкви нужно учиться, как и любому другому делу, а кто же их научит как не священник.

Но учитывая все трудности, с которыми сталкиваются сегодня сельские батюшки, может случиться и так, что кадровый вопрос так и не решится. Еще надеются многие, что будет время, когда заботу о них возьмет на себя епархия, а может, и городские соборы помогут… Как бы радостно было сельским батюшкам, если бы большой собор помогал им – как старший брат младшему.

На сегодняшний день священники деревенских приходов со своими проблемами остались один на один. Бывали случаи, что священник погибал, а матушка и дети батюшки оставались никому не нужны. Вплоть до того, что из дома при приходе их выселяли. Никакой пенсии или иной компенсации, как, к примеру, у военных, погибших при исполнении служебного долга, им не назначают.

А ведь все мы под Богом ходим и случаи гибели священников не так уж и редки. Возьмем хотя бы случаи последних лет. В 2000 году иеромонаха Симеона из Барнаула убил его бывший водитель, ранее неоднократно судимый, которому священник хотел помочь и устроил на работу. Убийца снял со священника золотую цепь с крестом... В декабре 2003 года убили иеромонаха Александра в селе Колосовка Омской области. Ранее судимый 23-летний житель села пришел к батюшке и попросил его исповедовать. Когда священник облачался, преступник ударил его ножом, забрал 2000 рублей и пытался вырвать изо рта золотые коронки.

У нас в Башкирии два священника не так давно разбились на машине, когда отправились в Зауралье по делам епархии. Таких случаев немало. И главным движущим фактором в таком случае становятся мысли чисто мирские – о семье, о детях.

«Спасает вера, – грустно вздыхает отец Николай. – Вера в православные идеалы. И убежденность в том, что деревня преобразиться, если народ придет к Богу».

И напоследок вновь приведу слова уже усопшего Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II: «В тех поселках, небольших городках, районных центрах, где храмы не закрывались в годы богоборческой власти, там и нравственные устои сохранились, и пьянство не в чести, и есть многодетные семьи, и людям живется лучше».