Экс-начальник криминальной милиции о пропаже отца и детей: «Он мог так запутать мать и следствие»

Мужчина, который исчез под Уфой с двумя сыновьями, мог запутать семью и полицейских сознательно. Эту версию не следует исключать, считает начальник криминальной милиции Башкирии Гайнулла Гизатуллин. По словам полковника, в чьем ведении были все криминалисты республики, случаев, когда живые и здоровые люди просто переставали выходить на связь с родными, а их объявляли в розыск, предостаточно.

— Недавно в республике произошла такая история: пропала молодая девушка. Опера даже выдвигали мнение, что ее изнасиловали и убили. Но спустя короткое время ее живой и невредимой нашли в Сочи. Сотрудники выехали туда, а она попросила их не сообщать родителям, потому что больше не хочет с ними общаться. И такое бывает, — говорит экс-начальник криминальной милиции.

Гизатуллин рассказал, что за его многолетнюю практику он помнит множество случаев, когда с детьми скрывались то мать, то отец. Они в таких конфликтах обычно выступают разменной монетой.

Также Гайнулла Гизатуллин рассказал о том, как следует действовать полицейским в таких случаях. В первую очередь нужно детально изучить взаимоотношения двух супругов. Во-вторых, проверить саму личность пропавшего — не был ли он психически нездоров. Он мог податься либо в другой город, либо в другую область, либо даже в другую страну.

— Может быть, у него родственники живут, к примеру, в Средней Азии, тогда он спокойно мог уехать с сыновьями туда. Нужно изучать его личность и биографию. В этом варианте главное пересечь границу — а до Казахстана тут рукой подать. Тем более что это можно сделать и нелегально, — говорит Гизатуллин.

Даже если мужчина покинул территорию России, пропавших людей все равно можно найти, считает Гизатуллин, — между странами существует договор о сотрудничестве.

«Не стоит сбрасывать со счетов и самый худший вариант»

Хотя то, что в ходе поисков нашли автомобиль, на котором скрылась семья, и к берегу озера прибило их надувной матрас, может говорить о смерти семьи.

— Он любил детей, и не хочется верить в то, что у него поднялась рука убить их. Я, конечно, не в курсе деталей поиска и всего дела в целом, но если продавщицу опросили и она узнала в покупателе веревки отца детей, то это может свидетельствовать и о худшем исходе, — говорит Гизатуллин.

Версию, что сейчас следует отрабатывать все варианты развития событий, поддерживает и бывший начальник отдела милиции в селе Бедеева Поляна Благовещенского района Нурсил Жданов.

— Если жена все же рассказала ему об изменах и разводе, то вполне может быть, что он покончил с собой. У меня после таких известий умер друг. Будем надеяться на лучшее. Гиматов — мошенник, тоже оставил свои вещи у реки, чтобы подумали, что он утонул. Может, муж просто хочет напугать жену, — говорит Жданов.

«Проблема в том, что нет единой базы»

Процесс поиска без вести пропавших в Башкирии сталкивается со множеством проблем. И вот самая большая: когда в республике находят тело неизвестного человека, его личность сложно установить, а подчас и не удается вовсе. Ежегодно в Башкирии 20–30 человек хоронят в безымянных могилах. А их родственники так никогда и не узнают судьбу близких. На кладбищах эти захоронения можно отследить только по колышкам, на которых написаны номера. Причем из всех погибших только 10–15% умирают от криминальных действий, большинство погибают естественной смертью — кому-то становится плохо, кто-то теряет рассудок. Хотя у криминалистов давно есть идея, как исправить эту ситуацию.

— Каждый обнаруженный труп осматривается. С места обнаружения изымают фрагменты одежды, частички из-под ногтей, волосы и другие биологические ткани. Если бы в России была единая база хранения биологических данных всех граждан, то большинство личностей удалось бы установить, — говорит Гизатуллин. — Как это обеспечить: например, получил человек паспорт — сняли отпечатки пальцев. Но такого нет, потому что все кричат об ущемлении прав.

Этот вопрос остро встал и в годы Чеченской войны. В то время Гайнулла Самигуллович находился на Северном Кавказе с командировкой.

— Тогда я увидел рефрижератор, полный трупов. Там лежали в общей массе и чеченские боевики, и российские солдаты, и даже местное население. Потом офицеры еще долго мучились, чтобы установить их личности. После этого у солдат стали брать отпечатки пальцев перед отбытием на поле боя, — вспоминает Гизатуллин.

Он говорит, что снять отпечатки пальцев можно даже с почти разложившегося трупа. Пока же неопознанные тела хоронят за счет государства.