«Выбор такой: 9 месяцев трезвости или жуткая смерть»: как русские врачи спасали меня от бешенства

Ведешь себя как мальчишка? Будь готов нести ответственность за легкомысленные поступки. Замдиректора Сети городских порталов Анатолий Ефремов рассказывает, почему иногда лучше не трогать того, кто тебя об этом не просит.

Сидишь ты такой ночью в травме и думаешь: хорошо, что в психушку не отправили. Потому что ну как еще можно отреагировать на человека, который сует врачу в лицо палец с двумя крохотными царапинами, говоря, что его покусала летучая мышь и ему нужна вакцина. Мы в Екатеринбурге, на минуточку — обычный человек тут летучих мышей видит разве что в кино, когда очередной фильм про Бэтмена выходит.

Но вообще вся история произошла за два дня до этого в Ростове-на-Дону, где я был в командировке. Там летучие мыши кучами на улицах иногда валяются, и местные СМИ пишут об этом новости. Вспоминать об этом смешно и стыдно, потому что взрослый мужик, добровольно берущий в руки некислый такой шанс на бешенство, — это реально смешно и стыдно. Так или иначе прошлой весной в центре Ростова по просьбе двух участливых тётенек я взял в руки летучую мышь. Они за нее переживали, дескать, на тротуаре ее кто-нибудь раздавит, поэтому надо ее перебросить на газон. Мышь ожидаемо цапнула меня за палец и улетела, тетеньки тоже ушли. Я остался один на один с новым уникальным опытом.

Я промыл ранку перекисью и… открыл гугл. Если вас покусала, к примеру, бродячая собака или еще какая-нибудь уличная дичь, погуглите «бешенство симптомы лечение смерть». После 5–6 ссылок вам захочется сдаться во все травмпункты города сразу и обколоться антирабической вакциной с ног до головы. Но есть нюанс: российская медицина запрещает употреблять алкоголь на протяжении всего курса вакцинации и в течение еще 6 месяцев после его завершения. Итого 9 месяцев, но в зависимости от травмпункта и, видимо, антиалкогольного рвения врача этот срок может вырасти до года.

Взвесив все за и против (основным аргументом стали, допустим, такие подробности, как неизбежная при заражении смерть от тотального паралича, перед которой ты 10 дней страдаешь от водо- и светобоязни), я решил, что Бахус годик переживет без моей компании. С учетом того, что разные источники называют летучих мышей вторым или третьим по массовости переносчиком бешенства, это было хорошей сделкой и справедливым наказанием за легкомыслие.

Строго говоря, лечения от бешенства нет. Определить его в инкубационный период невозможно, а когда проявляются первые симптомы, любое медицинское вмешательство резко становится бесполезным. Но есть та самая антирабическая вакцина, которая довольно быстро создает иммунитет к вирусу. Ставят ее в травмпунктах сразу же, без всяких анализов. Просто нет никаких настолько серьезных противопоказаний, чтобы отказываться от вакцинации. Но улыбчивый чернявый доктор в ростовской травме отправил меня восвояси. Он сказал так: «Ой, вам нужно ставить вакцину в стационаре, чтобы, не дай бог, опасной реакции не случилось, это на три дня, а вам завтра улетать. Сделайте уж всё в Екатеринбурге».

Не надо думать, что я безалаберно потащил потенциальную заразу через полстраны на Урал: у меня было в запасе еще примерно 10 дней, чтобы безопасно начать вакцинацию. Едва командир самолета сказал: «В Екатеринбурге хорошая погода, -5 по Цельсию, спасибо, что были с нами», я поспешил в ближайшую травму. Там под впечатлением от такого шикарного пассажира, конечно, все дышать перестали. Судя по всему, зомби-апокалипсис не ввел бы их в такой ступор, как человек, которому надо поставить антирабическую вакцину. Потом начали искать препарат, решать, как рассчитать дозу, как его ставить, собрали целый консилиум и в итоге после антистолбнячной прививки послали меня туда же, куда и улыбчивый ростовский врач — в стационар, в инфекционное отделение областной поликлиники.

Если ты пришел в инфекционку ногами, ты обречен вечно сидеть в тамбуре-«отстойнике» — больничные колоссы дальше него не пустят тебя ни на шаг. На все попытки объяснить, в чем дело, тебе то ли отвечают, то ли лают: «Вас вызовут». Лучше, чтобы тебя туда привезли на скорой, ну и плюс с чем-то очень острым. Чтобы проникнуть в отделение и рассказать, что случилось, пришлось применить сложную схему звонка в кабинет, от которого я находился в двух шагах. Уже был прилично вечер, злая усталая медсестра после моего рассказа нашла в себе силы только на то, чтобы обругать своих коллег, которые меня к ней послали, и отправить меня в очередную травму.

Там я романтично встретил ночь в компании пары алкашей с разбитыми головами и очередной порции ссылок на материалы про бешенство. На этот раз уже не было хитрых подколок про летучих мышей, растерянности и прочего. Мне быстро поставили вакцину, объяснили, с какой периодичностью надо приходить на следующие прививки. Объяснили про алкоголь и прочие противопоказания, дали специальную брошюру и бланк, в котором надо было отмечать все уколы. Сказали, что можно заходить вне очереди, даже если приемник будет набит битком. Я почувствовал себя важным персонажем любого фильма про бактериологическое оружие.

Сегодня в России курс вакцинации от бешенства занимает три месяца, в течение которых пациенту ставят в плечо шесть прививок препарата «Кокав», содержащего ослабленные культуры вируса. Описание алгоритма заражения бешенством — как остросюжетный триллер. Вирус, идеально шифрующийся от иммунитета, попадает в кровь и устремляется к мозгу, попутно разрушая нервную систему. Наперегонки с ним работает вакцина, стараясь доказать иммунитету, что это его лютейший враг. Не менее увлекательно осознавать, что, возможно, это происходит прямо сейчас в твоем собственном организме. И это всё на фоне месяцев вынужденной трезвости.

Не сказать чтобы у меня с алкоголем были какие-то особо страстные отношения. Но даже для в меру выпивающего россиянина 9 месяцев трезвости — это Испытание. С большой буквы. У меня это было еще и с отягчающими в виде надвигающегося лета, которое год назад в Екатеринбурге было жарким. Со всех сторон знакомые, которые были в курсе ситуации, кидали мне ссылки на материалы, где убедительно доказывалось, что отказ от алкоголя во время антирабической вакцинации — это гнусная циничная выдумка советских врачей, которые под шумок выполняли задачи антиалкогольной кампании. Жару поддавала и статистика по смертям от бешенства в России на уровне погрешности. Я вздыхал, шел в интернет почитать что-нибудь про ужасы неизбежной смерти, если не сработает вакцина, и жил дальше странной жизнью трезвенника и социального отшельника. Я изучил весь ассортимент чая в кафе, в которые меня тащили друзья и коллеги, вожделеющие после жаркого дня вечером в пятницу сделать первый глоток пива. Мне кажется, я в какой-то момент мог по запаху отличить цейлонский чай от индийского или, например, «Липтон» от «Ристона».

Кроме очевидного нежелания умирать на ровном месте от паралича, во внутренних спорах с самим собой хорошо работали два аргумента. Первый — «Ну чо, ты не мужик, что ли? Ты алкоголик, что ли?». Второй — «Зато представь, как ты развяжешься». В особо тяжелые моменты я мысленно составлял себе меню напитков на День завершения неожиданной завязки. Ну и плюс приятные мелочи вроде того, что ты всюду можешь ездить за рулем и просыпаться по выходным рано утром без топора в голове.

Вопреки тому, что сторонники ЗОЖ постоянно твердят о пользе отказа от алкоголя, я себя в эти 9 месяцев не стал чувствовать как-то ощутимо лучше. Жизнь тоже сильно ярче не стала. Из нее просто выпала какая-то традиционная для нее часть, которую худо-бедно на время удалось заменить разными альтернативами. Я знаю человека, которого покусала бродячая собака и который нарушил запрет врачей на употребление алкоголя в тот же вечер, когда ему поставили первую порцию препарата «Кокав». И выжил. Я ему не завидую, но и не порицаю. Может, алкоголь действительно не обнуляет действие вакцины, а может, собака была здорова. В любом случае лично я не хотел испытывать собственную судьбу таким образом.

Развязался я в итоге в Нижнем Новгороде, куда меня привела очередная командировка. Не за горами был Новый год, Нижний был уже уютно украшен гирляндами и прочими праздничными прибамбасами, я был в компании лучших друзей, которые пару лет назад уехали на Волгу с Урала и в силу этого мы с ними виделись крайне редко. Очень скоро от вынужденной трезвости остались только воспоминания. Не хорошие и не плохие. Просто как память о том, что не надо трогать никого, если он об этом не просит.