«Нам пообещали, а мы поверили»: добровольцам заплатили по 15 000 за месяц службы в зоне спецоперации

— Нам просто пообещали, а мы людям поверили.

Глубокое чувство любви к Родине, а также желание помочь своей стране обернулось для казаков из Волгоградской области многочисленными проблемами. Преисполненные патриотизмом еще до объявления частичной мобилизации они отправились добровольцами в зону специальной военной операции. Однако вместо обещанных трех месяцев на линии соприкосновения и зарплаты в 200 с лишним тысяч рублей они прослужили полгода, а в качестве зарплаты получали по 15 000 в месяц. Подробности — в материале наших коллег с портала V1.RU.

В августе 2022 года, еще до объявления частичной мобилизации, казаки из Волгоградской области решили отправиться в зону специальной военной операции на Украине.

— Я разместил в соцсетях призыв, люди откликнулись, — рассказал один из добровольцев Александр (имя изменено. — Прим. ред.). — Нас было около 25 человек. Собрали нам люди денег, мы сами себя одели, экипировали. Форму, обувь — всё сами купили. Мы просто казаки из разных городов. Приехали в пункт отбора в Волгоград, нам сказали, что можно только контракт заключить. Под мобилизацию основная масса по возрасту не попадала. Предложили контракт на 3 месяца. У нас почти все работали где-то. Кто-то на госслужбе, кто-то на заводе. Все написали заявление на отпуск за свой счет, чтобы рабочие места остались. На работе все нормально отреагировали, поддержали. Патриотизм пёр через край.

Из волгоградского пункта отбора казаков отправили в воинскую часть Камышина. На полигоне неподалеку проходило обучение добровольцев.

— Нам выдали демисезонную форму и отправили на полигон. Недели 2–3 нас там обучали. Инструкторы очень хорошие были. Затем нас вернули в часть. И сидели мы там дней 10, — вспоминает Александр. — Ну мы уже буянить начали — почему нас никуда не отправляют? Мы ходили даже в прокуратуру гарнизона жаловаться, что нас держат и не отправляют в зону СВО. Но суть в том, что к этому моменту мы еще ничего не подписали. Документов не было никаких. Нам привезли пустые контракты, мы их сами заполнили. Я собрал все документы и пошел в штаб. Меня отправили в делопроизводство. Там какой-то сидел молодой человек без знаков различия. Он всё это подписал, поставил печати и раздал контракты. Мол, мы теперь контрактники. Там всё прописано — 3 месяца, все дела.

Но и после этого уже контрактных военнослужащих не отправили на линию соприкосновения с Украиной. Добровольцы даже не получили приказа о назначении на должности.

— В военных билетах написали должность «номер расчета». Что это за должность — никто не знает, — утверждает доброволец. — Назначили нам встречу — какой-то офицер части и прокурор пришел. Выяснилось, что нас взяли на должности, которых не существует. И мы находимся за штатом. Поэтому всем написали «номер расчета». В итоге офицер и прокурор нам клятвенно пообещали, что нас одним днем зачислят в штат. Проблема была в этом — заштатников в зону СВО нельзя. Около месяца мы пробыли в части, в общем.

Через пару дней добровольцев погрузили в автобус и отправили в Крым. Там им выдали оружие. На дворе уже был ноябрь. Наконец, настал момент выезда в зону специальной военной операции. Военнослужащих привезли на линию соприкосновения с Украиной, высадили, приказали окопаться и держать оборону.

— Стал подниматься вопрос с зарплатами. За первый месяц я получал 15 700 рублей, командир отделения 18 000 рублей, — сообщил Александр. — Когда личные дела сшивали, мы предоставили номера банковских карт системы МИР. Мы задали руководству вопрос после первой зарплаты. Нам сначала объяснили это какими-то бумажными проволочками. Пообещали сделать перерасчет.

Копия расчетных листков добровольца, в которой действительно указан размер месячного денежного довольствия, чуть больше 15 000 рублей, есть в распоряжении редакции. Но, несмотря на обещания, перерасчет так и не сделали. Не сумев добиться получения законных выплат, добровольцы просто продолжали нести службу. Однако к моменту окончания контракта их ждал еще один неприятный сюрприз.

— В январе 2023-го мы вернулись в Волгоградскую область. У нас контракт кончался 25 января. Мы приехали на полигон сначала, а 23 января нас грузят опять отправлять на линию соприкосновения. Мы говорим: «У нас через два дня кончается контракт». Нам говорят: «Ничего, ребята, не переживайте. Сейчас мы вас в зону СВО отвезем, и там подпишите контракты снова». Высадили нас опять на линии соприкосновения и говорят: «Вы служите дальше». Мы говорим: «Как же так? Это всё обговаривалось, мы специально заключали контракт на три месяца». Обещанных денег нет. Мне жена сама деньги присылала в зону СВО. Мы начинаем ругаться со штабом, и выясняется, что мы всё еще находимся за штатом. Нам не положены ни боевые, никакие другие выплаты. Формально нас не существует. Я думаю, а если бы нас убило?

По мнению Александра, службу они несли очень хорошо. Вырыли позиции, наладили быт, не пропустили противника. Сложившуюся ситуацию немного облегчала гуманитарная помощь из Волгоградской области — к добровольцам не раз приезжал окружной атаман из Михайловки.

— Вернувшись в зону СВО, мы снова оказываемся в правовом вакууме, — утверждает доброволец. — Спрашиваем у командования: «Как так? Когда нас уволят?». Нам говорят: «Есть указ президента. Вы контракт подписали и будете служить до конца СВО». Мы объясняем свои проблемы — люди теряют работу. Дошло до того, что нас начали гнобить и угрожать тюрьмой за якобы отказ служить. Мы служили как положено. Сидели под обстрелами, копали окопы, рыли ямы. Мы писали жалобы президенту, губернатору, депутатам, чтобы нам просто помогли. В итоге некоторым пересчитали деньги, кого-то зачислили в штат, кого-то нет. Мне с прокуратуры пришел ответ, что меня только в феврале зачислили. Когда уже контракт закончился.

Вернувшись в Волгоградскую область спустя полгода, добровольцы всё же добились перерасчета.

— В общей сложности за 5 месяцев я получил около 360 000 рублей. А боевые? Подъемные? Командировочные? Просто непробиваемая стена, — утверждает мужчина. — Я говорю: «Заберите эти деньги и отпустите нас домой. Мы хотим вернуться к семьям». Но мы военнообязанные, поэтому нас сейчас опять позвали в часть, и мы приехали. Сказали: «Отпуск закончился, приезжайте». Мы уже даже в Волгоградский гарнизонный военный суд обращались. Но и там непробиваемая стена. Объяснял, что у парня судимость, что он не может быть контрактником. В суде говорят: «Нет оснований для увольнения». Просил провести экспертизу подписей в военном билете и в контракте. В билете командир части, а в контракте фиг знает кто. Суд сказал: «Нет оснований для назначения экспертизы».

По словам Александра, боевого опыта изначально не было ни у кого из их группы добровольцев, а срочную службу проходили около половины.

— Мне 43, есть 45, есть 47 лет люди. Есть и молодежь до 30 лет, — утверждает Александр. — Срочную службу из нас проходили процентов 50%. Боевого опыта ни у кого нет. Я сам полицейский бывший, сейчас на пенсии. Мы готовы выполнять боевые задачи. Штурмовать мы не можем, не знаем, не умеем, просто в силу здоровья не дойдем до цели. Мы готовы в караульной службе быть, в обороне сидеть. У нас до сих пор есть ребята, которые говорят: «Мы готовы служить дальше. Но не здесь (не в этой части. — Прим. ред.). Лучше в «Барс» пойдем».

Мало кто из гражданских может представить себе простой день из жизни военнослужащих в обороне. Специально для них — краткое описание службы от Александра.

— Как проходила служба: ночью привозят нас в лесопосадку и высаживают, — рассказал доброволец. — Позиция врага в шести километрах. Два дня мы посидели в посадке, вырыли себе блиндажи. Потом ночью нас вывезли на КАМАЗе на великую украинскую реку. В 10 метрах от берега высадили. Сказали окопаться. Мы копаем, пилим, рубим. Пилы и лопаты покупали сами. Вырыли окопы и несли службу, следили, чтобы противник не перебрался на наш берег.

Огневые контакты, минометные обстрелы и регулярная смена позиций — всё это также прошли добровольцы из Волгоградской области.

— Были и контакты, да. Мы пока копали окопы, мы слышали, что на другом берегу противник тоже окапывался, — вспоминает военнослужащий. — Потом начались минометные обстрелы — мы слышали, как к нам прилетел коптер, и минометы по нам били постоянно. Мы сели в блиндажи, в окопы и следили просто, чтобы враг не перебрался. Потом начался огневой контакт. Мы перестреливались. Одного у нас мальчишку ранило осколком в глаз. Два или три дня были обстрелы минометные, наши выявляли огневые точки противника, потом артиллерия в ту сторону работала. Затем нас сменила другая группа, а мы переехали в другую область. Там всё то же самое. Очень впечатлило, как люди там меняются. Они становятся одним целым. Запомнилось еще, когда одного бойца рядом ранило. Он бежал куда-то, кричал. На психику это очень сильно влияет. Командир взвода связи на ржавой «шестерке» под минометный огонь заехал, забрал его и вывез в безопасное место, где его уже медики подобрали.

Все добровольцы говорят как один: учитывая полное отсутствие боевого опыта, полгода на линии соприкосновения с Украиной оставили не только неизгладимые впечатления, но и напоминания в виде ранений.

— У нас парень есть с опухолью мозга. Доброкачественная, но пошло ухудшение. Мы пошли к начальнику медслужбы, попросили обследовать человека, — утверждает Александр. — Начальник говорит: «А зачем он контракт подписывал?» Я говорю: «Ну, доброволец он. Патриотизм, не слышали о таком? Организуйте нам просто МРТ в столице региона, мы доедем, оплатим сами. Результаты отправим в Волгоград врачу, у которого тот наблюдается, врач выпишет лекарства, мы купим, проколемся, прокапаемся». Но мы не смогли это сделать. Нам не дали. А человек идет и падает в обморок. Перед отправкой несколько дней он лежал просто. Даже домой подлечиться отвезти не дали. Я палец сломал, пришел, попросил наложить что-нибудь, а мне говорят: «С такими болячками даже не приходи сюда». Я только по возвращении домой пошел и на место его поставил. Я понимаю, что боевые действия, но что это за отношение? Почему так?

В апреле 2023-го добровольцев снова вызвали в часть. «Отпуск закончился» — объявили военнослужащим. Они признаются, что мало понимают в юридических моментах и не хотят оказаться дезертирами, поэтому приехали в воинскую часть и продолжают отстаивать свои права. И хотя им удалось добиться хоть каких-то компенсаций, несмотря на обещания от командования исправить ситуацию, они переживают за свое будущее и будущее своих семей.

— Когда мы начали разбираться с выплатами, нам сказали: «Ничего не можем сделать, вас неправильно оформили». Ну понятно, неправильно оформили, а мы то тут при чем? — недоумевают добровольцы.

Чтобы встать на защиту Родины, многие из них оставили работу с хорошей зарплатой для Волгоградской области. В итоге большинство потеряли свои места.

— Один работал в Москве начальником охраны в ЧОПе, другой — вахтами в ЧОПе, третий — слесарем на заводе в Волгоградской области по производству растительных масел, четвертый — участковый лесничий — сажал лес, охранял лес, пожары тушил. Многие работу потеряли. Они договорились, взяли сначала отпуск за свой счет. Но планировалось на три месяца, а уже больше полугода прошло. И люди работы лишились, — рассказал один из военнослужащих. — Когда мы решились на это, у всех родные отнеслись по-разному. Сначала, конечно, несколько стадий принятия было, но в итоге поддержали. Так у всех в основном. Мы обещали родным, что это строго на три месяца. Ну может немного больше. А в итоге так получилось.

Все они — взрослые мужчины, которые всегда кормили свои семьи. Но после отправления в зону СВО ситуация изменилась — теперь семьи начали кормить их.

— Финансовый вопрос настолько встал остро, что в некоторых семьях до развода дошло, — утверждают добровольцы. — Кто-то машину продал, чтобы платить кредиты. Всё это было обещано, уходя в добровольцы, люди на что-то рассчитывали. У кого-то была хорошая зарплата здесь. У кого-то многодетные семьи — до шести детей. Тут в прямом смысле семьи в тылу кормили фронт — они нам деньги присылали. А детей еще нужно кормить, одевать, платить коммунальные услуги. И морально еще тяжело — я глава семьи, должен обеспечивать ее, а в итоге я из семьи тянул, наоборот, деньги. И сделать с этим мы ничего не могли.

Журналисты V1.RU направили запросы в военную прокуратуру Волгоградского гарнизона, Южный военный округ, а также депутату Госдумы от Волгоградской области Андрею Гимбатову, который неоднократно публично высказывал свое беспокойство за наших военнослужащих в зоне СВО.