Лидер «Яблока» — о протесте вокруг Куштау: «Активистов, защищающих шиханы, власть должна на руках носить, а не дубинками бить»

Из-за протестов вокруг шихана Куштау Башкирия попала в федеральные новости. Власти, напомним, планировали отдать уникальный природный объект на разработку «Башкирской содовой компании» (БСК) для добычи известняка. Местные экоактивисты взбунтовались и организовали палаточный лагерь возле подножия шихана, чтобы не пропустить вглубь его территории технику. Лагерь вскоре разгромили, некоторых активистов арестовали, но власти пошли на попятную и временно запретили разработку Куштау.

О протесте вокруг шихана и его значении для республики и страны в целом корреспондент UFA1.RU Артем Супонькин поговорил с экоактивистом в прошлом, а ныне лидером партии «Яблоко» Николаем Рыбаковым.

Полное интервью вы можете посмотреть в инстаграм-канале UFA1.RU. Здесь приводим расшифровку беседы.

Когда уничтожим природу, тогда и займемся ее защитой

— В последние недели одна из самых острых тем — эта ситуация вокруг Куштау. Скажите, когда вы начали наблюдать за ней?

— Как минимум года полтора назад, когда я впервые приехал в Уфу. Мне уже тогда рассказывали о проблемах, которые возникали с деятельностью «Башкирской содовой компании». Это стало для России новым Шиесом. Всем интересно, смогут ли граждане защитить окружающую среду и заставить государство и бизнес считаться с их правами. Вся страна следит за ситуацией.

— Что такое Куштау для федеральной повестки? Это очередной локальный конфликт или более глобальный процесс?

— И то, и то. С одной стороны, это пример того, когда разносятся ложные утверждения о том, что вначале давайте развивать экономику и добывать полезные ископаемые, а потом в будущем мы займемся охраной окружающей среды. То есть когда ее окончательно уничтожим, тогда и начнем и защищать. С другой стороны, это пример того, когда люди активно проявляют свою позицию по защите природы и устраивают палаточные лагеря.

— У нас и до Куштау случались экологические проблемы. К примеру, [завод] «Полиэф» загрязнил химическими веществами реку Изяк в Благовещенском районе, но та ситуация к таким массовым организованным протестам не привела. Можно ли сказать, что у нас культура протеста развивается, или, может, люди устали на самоизоляции и сейчас выпускают пар?

— Есть стакан. И если в него наливают и наливают воды, то в какой-то момент, если добавить еще пару капель, он переполнится и вода прольется. Не нужно дальше лить воду. Сейчас всё больше людей начинают понимать важность экологического движения. Если человечество в целом не осознает, нас ждут очень тяжелые времена. Вспомните, коронавирус, [лихорадка] Эбола имеют экологический след. Они возникли из-за того, что человек наступил на новое, а чиновники, силовые структуры, вместо того чтобы поддержать их в этом стремлении, встают на сторону предпринимателей. Им наносят увечья. Против них возбуждаются административные дела, налагаются штрафы. Таких активистов, которые защищают шиханы, власть должна на руках носить, а не дубинками бить. Вчера я написал обращение в генпрокуратуру России и министру внутренних дел России [с требованием], чтобы тех, кого задержали, освободили, а силовые структуры, частные предприятия, которые участвовали [в потасовках], проверили.

— По вашему опыту, на сколько типична такая реакция чиновников, силовиков и с чем она может быть связана?

— Она абсолютно типична для нашей страны и в разных местах проявляется по-разному, и связано это с тем, что в России тяжелейшая ситуация сцепки бизнеса и власти. Проявляется ситуация вот в чем. Каким-то образом на лагерь активистов нападают некие граждане, которые якобы не опознаны, но при этом правоохранительные органы могли бы установить их личности при желании. Нападают на них, избивают. Это такая мафиозная или полумафиозная ситуация.

— Позиция Хабирова по Абдрахманову (активисты обвинили главу Ишимбайского района Азамата Абдрахманова в том, что он громил их палаточный лагерь. — Прим. ред.) такая. В курсе вы или нет, не знаю. Мол, у них там личный конфликт с активистами и это давнишняя история, и как будто это как бы оправдывает действия чиновника.

— Я не знаю, какая у него давняя история, но он получает зарплату от налогов этих людей. То есть эти люди платят ему, и его задача — защищать их и защищать природу своего района, республики. И вот это есть настоящий патриотизм — защитить эти уникальные объекты. А этот чиновник должен извиниться перед гражданами и завтра должен быть отправлен в отставку. Вместо того чтобы первым быть защитником окружающей среды, он разгоняет лагерь.

— Полетят ли головы, если люди продолжат эти протестные движения?

— Здесь очень много зависит от того, привлечено ли общественное внимание к проблеме или нет. Я хочу сказать одну важную, но непопулярную мысль. Когда мы отбиваем один объект, тут же появляются два других. Отбиваем и эти, начинаются четыре новых. Изменить это можно исключительно лишь через изменение политики в стране. Это невозможно, когда власть не зависит от граждан. У нас из Конституции сделали бумажку, в которой можно прописать все что угодно. [В поправках] написали, мол, будем защищать природу, но и раньше она была в Конституции — что каждый гражданин имеет право на благоприятную окружающую среду. Реализуется оно? Нет. Тогда зачем [вновь] прописывать, если не исполняете?

— Почему в этот вопрос не хочет вмешиваться Москва?

— Не вмешиваются, потому что поддерживают. Это своеобразная беда нашей федеральной власти. Наша с вами задача по всей стране поднимать экологические движения.

— Из разговоров с местными политологами возникли мысли, что Москва хочет спихнуть эту проблему на Хабирова. Мол, пусть он ее решает так, как хочет, а сами они будут просто наблюдать за происходящим. Как считаете?

— То же самое происходило во время пандемии. Сначала мы отбираем в федеральный центр все налоги, все властные полномочия, а потом говорим: «Ну всё, теперь вы на местах разбирайтесь». Это глубокий кризис федерализма в России. Нужно требовать прекращения этого и в Башкортостане, и в Москве.

— На носу 13 сентября. Может ли резкая оттепель в позиции Хабирова быть связана с тем, что скоро выборы?

— Именно с этим, думаю, и связано. Но тем не менее проблеме придает голос и большое общественное звучание. А звучание действительно очень большое. Этот вклад вносят и активисты из палаточного лагеря, и СМИ, которые освещают тему. Ни в коем случае не должно ослабевать внимание.

— Как в Башкирии обстоит дело с экологической повесткой, если сравнивать с другими регионами?

— У нас нет региона, где все было бы хорошо, поскольку экологические проблемы не имеют границ ни региональных, ни государственных. Власти говорят о том, что им иностранцы не могут указывать на проблемы. Могут. Это касается всех. [Если взять Башкирию], то у вас много опасных производств, загрязняющих воздух, воду. Я не хотел бы нагнетать, чтобы создалось впечатление, что стоит укрыться простыней и ползти на кладбище, но природа уже не звоночками гремит, а бьет колоколом. А ведь в чем проблема? Бизнес не хочет достаточно вкладывать денег в производство. Если вы работаете, то продумайте варианты, как не наносить при этом ущерб природе.

— Башкирские власти сообщили накануне, что готовы выкупить контрольный пакет акций БСК. Как вы оцениваете это решение?

— Я не считаю, что государство должно становиться собственником коммерческих предприятий. Задача властей в таких ситуациях — создавать условия, поддерживая таким образом местный бизнес, который работает с лучшими технологиями и поэтому не загрязняет среду.

Почитать о том, с чего началась борьба за Куштау, можно по ссылке. UFA1.RU составил полную хронологию многолетнего конфликта.