«Называли извергом, а хоронили как героя»: история мамы погибшего на СВО 18-летнем сорвиголове из Башкирии

Месяц назад в башкирском Благовещенске прощались с 18-летним Кириллом Пермяковым, который погиб на СВО. Церемония проходила по военным традициям, а в адрес покойного звучали оды о героизме. Однако за полгода до этого, как вспоминает его мать, многие кляли Кирилла последними словами. Она рассказала UFA1.RU историю о своем сыне — чем он разгневал жителей Благовещенска и как заслужил пышные похороны.

— Не зря я говорила детям, чтобы не торопились осуждать поступки других. У всех свои обстоятельства, а люди очень быстро меняют мнение. Только летом моего сына весь город считал извергом и требовал наказать максимально жестко, а прошло меньше полугода, и вот уже хоронят с почестями. Газеты писали, что он разбойник, а теперь пишут, что он герой. Лишь для меня одной, его мамы, он всегда был и оставался самым лучшим мальчиком на свете.

В начале нашего разговора, при первом же вопросе о сыне, Евгения Пермякова начала плакать. Успокоившись и удостоверившись, что к ней обратились журналисты, а не мошенники, которые снова хотят нажиться на ее горе, она согласилась рассказать о Кирилле.

— Я знаю, что мой сын — не святой, он натворил дел, — признает Евгения. — Но за свои грехи Кирилл заплатил жизнью.

Кирилл — первый сын Евгении и ее мужа Дмитрия — родился 6 июля 2006-го. Еще его родители воспитывали дочь, но их пути, пока Кириллу было всего 1,5 года, разошлись. Как объясняет Пермякова, она могла стерпеть от мужа всё, но не постоянные пьянки. После развода он, по словам Евгении, скрывался от алиментов, даже пришлось объявлять его в федеральный розыск и подавать заявление о признании безвестно отстутсвующим. Она отмечает, что, очевидно, Кириллу всегда не хватало отца, но только сейчас ей стало понятно, насколько.

— Детей я обеспечивала «от» и «до», они не голодали и голыми не ходили, я ради этого на двух работах трудилась. Мне даже говорили, что я их балую, но это же дети, — говорит Евгения.

Кирилл, по ее словам, рос добрым в душе, но выделялся хулиганистым нравом — и его проделки становились всё опаснее и опаснее. К 12 годам он уже стоял на учете комиссии по делам несовершеннолетних, школу посещать перестал и был переведен на домашнее обучение.

— Он не злобный был мальчик, — оправдывает Кирилла мама. — Он никого не хотел обидеть, но всегда стоял на защите близких, животных любил, всех кошек и собак в дом готов был привести.

Объясняя натуру сына, Пермякова вспомнила два случая, которые привлекли в свое время и внимание полиции. Когда парню было 16 лет, его сестру оскорбил юноша на 2 года старше, за что Кирилл его сильно избил. В другой раз он утащил чужой велосипед и, приехав в свой двор, стал катать всех соседских детей.

— Он не из корысти это сделал, а ради минут счастья, чтобы других порадовать и порадоваться самому, — вспоминает Евгения.

Однако, что бы ни побуждало Кирилла, следующую его выходку иначе как преступлением назвать не получится. Он пробрался в продуктовый магазин и залез в кассу. Его поймали и отдали под суд, который с учетом всех «подвигов» отправил Пермякова в Серафимовскую спецшколу, где малолетних преступников приводят в чувства и пытаются вернуть на путь если не праведный, то хотя бы не опасный для окружающих и социально приемлемый. И, кажется, это пошло ему на пользу.

В Серафимовском за парня, как рассказывает его мама, взялись обстоятельно: приучали к дисциплине, привлекали к хозяйственным работам, записывали на спортивные турниры, включали в программы художественной самодеятельности — в общем, заняли делом. Все это время мама регулярно навещала Кирилла, снабжая деньгами. Сейчас она бережно хранит целую кипу грамот, которые получил сын во время отбытия наказания.

— Я это и наказанием не считаю, потому что там сводное перемещение на территории и даже увольнительное можно было получить — за хорошее поведение, — поясняет Евгения. — Я постоянно была с ним на связи, деньги передавала и посылки отправляла, ездила к нему часто. Мне воспитатели говорили, что не надо так баловать мальчика, но это же мой сын. Они и сами его хвалили, он на учебе оценки хорошие получал, за любую работу брался.

После выпуска из спецшколы уже 17-летний Кирилл поступил в Благовещенский колледж на сварщика, но вскоре, всего через несколько дней занятий, бросил учебу, а потом и вовсе стало понятно, что парень на пути исправления решил не задерживаться. Сначала он, как рассказывает мама, при попытке угона повредил одно авто, позже из второго вытащил деньги, а на третьем, тоже угнанном, угодил в аварию.

Тогда решался вопрос о возбуждении уголовного дела, но, по словам Пермяковой, владелец машины неожиданно встал на сторону Кирилла.

— За первую [машину] я все еще рассчитываюсь, — рассказала Евгения. — Хозяином третьей оказался молодой предприниматель, он пожалел Кирилла, объяснил, что такое «нельзя», и даже взял на работу. Платил 25 тысяч рублей — неплохо для начала, я сама на двух работах получала 40.

Внезапное появление в жизни Кирилла старшего товарища, которого юноша сначала хотел лишить машины, мать одобрила. По ее словам, пристроенный к бизнесмену сын угомонился и даже будто сам был доволен. Но в середине июня 2024 года в соцсетях разошлась видеозапись из Благовещенска, на которой местного пенсионера избивает пара подростков. Это были Кирилл и его брат, а незадолго до этого, как установила полиция, пацаны так же напали еще на двоих человек.

— Двоих мужчин избили, отобрали у них телефоны, один [пострадавший] — дедушка, он даже в реанимацию попал в тяжелом состоянии, — рассказывает мать мальчиков.

На этот раз было возбуждено уголовное дело — по статье «Грабеж». Кириллу скоро должно было исполниться 18 лет, его на время расследования поместили в СИЗО. Там он, по словам матери, через некоторое время после дня рождения подписал согласие на службу в специальной военной операции. После этого живым она видела сына всего раз.

По словам Евгений, она узнала, что сын подписал контракт, только когда ведший дело о грабеже следователь поинтересовался у Пермяковой, знает ли она, что Кирилл отбудет на военную службу. Тот сам ей ничего не сказал. Евгения позвонила в отделение военного комиссариата, где ей сообщили, когда и на какой сборочный пункт её сына привезут с остальными рекрутированными.

— Я, конечно, поехала туда, и там его нашла, — рассказывает Евгения. — Он сказал, что понимает, куда едет и что с ним может случиться, но сказал, что трусом никогда не был и сидеть за решеткой не собирается. Тогда я последний раз его видела, последний раз обняла.

Через 2 дня, 16 августа, как говорит Пермякова, её сын направили в учебку, а оттуда в зону СВО. Кирилл предупредил мать, что там останется без телефона, и с тех пор не звонил и не писал. Зато с Евгенией связались другие люди, которые пообещали рассказать о судьбе ее ребенка.

— Сначала написал какой-то парень, якобы у него отец тоже служит там и знает Кирилла, якобы они в беде и им нужна помощь, и дал номер волонтера. Я позвонила туда, и там человек действительно представился волонтером и рассказал, что может привезти Кирилла домой, и попросил скинуть его паспортные данные. Я этого делать не стала, а вскоре он сам скинул прописку Кирилла, но это была его старая прописка, и это вызвало во мне еще больше подозрений. Он же начал рассказывать о том, что Кириллу нужна помощь медиков и деньги на билет — 27 тысяч рублей, — рассказывает Пермякова.

Для верности она посоветовалась с подругой, которая согласилась, что предложение от неизвестного «волонтера» — явное вранье. Евгения перестала отвечать на его сообщения, но вскоре с другого номера её сообщили, что её сын попал в плен, ранен, а, чтобы ему оказали помощь, не хватает всего 7 тысяч рублей на медикаменты. Евгения признается, что сердце ее дрогнуло, а от надежды узнать хоть что-то о сыне разум помутнел.

— Я бы и самому дьяволу денег дала, лишь бы знать, что сыну еще можно помочь, — объясняет она. — Отправила я им эти деньги и попросила хоть как-то связать меня с Кириллом. Но мне чуть позже лишь сказали, что все ему передали и, вроде как, он даже обрадовался, что мама денег выслала на помощь, и расплакался. Я попросила, если уж я ним поговорить не могу, спросите у него, что они делали с братом в декабре 2023 года, но там юлить начали, мол, связи нет, а потом еще денег попросили, и снова 27 тысяч рублей. Тут-то я уже поняла, что опять на мошенников попала.

Параллельно Евгения пыталась узнать о сыне через официальные каналы информации. В этом снова помогла та же подруга, которая прозванивала военкомат, чтобы узнать, не сменился ли статус военнослужащего Пермякова. Она же и отрезвила мать от пустых чаяний.

— Вы поймите, этих мошенников очень много и они везде, а манипулировать чувствами родителей очень легко, — рассказывает Евгения. — На одном телеграм-канале, где тоже сообщают о нуждающихся в помощи бойцах и их родственниках, я написала, что пытаюсь узнать, где мой сын. Со мной через некоторое время связалась какая-то женщина и дала контакт якобы какого-то офицера, который, вроде как, объезжает места боевых действий и ищет выживших. Он, конечно, тоже попросил денег — якобы на солярку. Я сказала об этом подруге и та уже говорит: «Да очнись же ты наконец! Вот так просто „по объявлению“ никто не может и не будет разъезжать под арт-обстрелами, чтобы искать бойцов — ни за какие деньги, и ни за 7, и не за 27 тысяч рублей, и не за миллион». Я очень благодарна ей за это и за то, что

В конце концов именно подруга Евгении и выяснила, что стало с Кириллом, в военкомате. Он погиб 28 августа.

18-летнего стрелка-радиотелефониста штурмовой роты Кирилла Пермяков хоронили в октябре. На церемонии прощания провели траурный митинг, который посетил даже управделами районной администрации.

— Мы провожаем в последний путь отважного воина, который, не жалея своей жизни, отстаивал интересы нашей Родины, нашего Отечества, участвуя в специальной военной операции. Он отстаивал интересы каждого из нас, наших детей, внуков, родителей, стариков. Убежден, что Кирилл Дмитриевич был гордостью семьи, пользовался уважением всех, кто его знал, — цитировала чиновника местная «Панорама» (так действительно называется благовещенское СМИ — прим. ред.).

Евгения Пермякова тоже отмечает, что похороны ее сына прошли в торжественном формате, не без иронии вспоминая, что меньше полугода назад многие в городе готовы были «разорвать» его, и «как только не называли»

— И меня как только ни называли: «мамаша», «алкашиха», «детей запустила»… — горько усмехается она. — Видимо, не подумали тогда, что я на двух работах впахивала и всю жизнь детям посвятила. Не подумали, какая жизнь была у моего Кирилла. А ведь он никогда не прятался, от проблем не бегал и за всё ответил. Теперь он — герой. Герой… Может, теперь люди задумаются, что прежде чем судить чужую жизнь, самому такую же прожить надо?

По мнению Евгении, на сына очень сильно повлияло отсутствие отца. Тот, как говорит она, после развода пропал и на связь с детьми выйти не пытался. После того как Евгения подала заявления на признание бывшего мужа безвестно отсутствующим, он объявился, но лишь сообщил об инвалидности и по-прежнему не пытался увидеться с Кириллом.

— Знаете, я только сейчас понимаю, насколько он скучал по отцу, — говорит Евгения. — Он не понимал, почему папа так с ним поступает: все надеялся, что объявится, придет. А потом он [отец Кирилла] умер, я сыну об этом как раз в июне и сообщила. Видимо, что-то замкнуло в нем после этого.

В конце разговора Евегния вдруг говорит, что на самом деле знала, что её сын подпишет контракт — во всяком случае, могла об этом догадаться. Еще во время пребывания в Серафимовской спецшколе он с восхищение рассказывал матери об уроках истории, посвященные Великой Отечественной войне.

— Я знала, что мой сын не побоится [отправиться на СВО]. В 2022 году его отобрали для поездки в Волгоград на раскопки. Ох, как он гордился, что оказался в числе избранных, — вспоминает Пермякова. — Он хорошо вник в то, что наша страна пережила тогда, и говорил, что это надо ценить. Работал там как заведенный, потом по приезду его наградили и на другие раскопки отправили, уже у нас республике.

По её мнению, теперь можно констатировать, что лучшими в жизни сына оказались как раз те годы, что он провел в спецшколе.

— Мне директор говорил, что не хочет Кирилла отпускать, потому что привязался к нему, как к сыну. Он на любую работу соглашался, всегда готов был помочь. У него было много энергии, он просто не знал, куда ее девать, а там [в школе] он был при деле,  — рассказывает Евгения.

Она заключает, что теперь сын имеет право на покой, поскольку за свои ошибки поплатился жизнью. Её самой предстоит жить с грузом потери любимого первенца. Евгения надеется, что младший сын (от второго брака), с которым Кирилл и нападал на прохожих, сделает правильные выводы.

— Кирилл с собой вот эту нашу фотографию взял с выпускного, вот эти вещи нашли у него там. Наверное, он думал обо мне и жалел, что все так вышло, — говорит Пермякова. — Знаете, я даже до сих пор не верю. Я жду, что он в дверь зайдет и скажет: «Здравствуй, мама». Наверное, так и сходят с ума.