Ветераны МВД Башкирии — о реформе в системе: «А кто будет работать, если никого нет?»

Недавно всю страну потрясла история Веры Пехтелевой — девушку несколько часов пытали в квартире в Кемерово, соседи неоднократно обращались в полицию, но на вызов так никто и не приехал — Веру забили до смерти.

UFA1.RU решил выяснить: может ли что-то подобное произойти в Уфе? Понятное дело, что в обозримом прошлом подобного масштаба трагедии в столице Башкирии не разыгрывались. Но уверенность в завтрашнем дне лишней не бывает.

На запрос журналиста в МВД Башкирии ответили, что могут комментировать только свершившиеся факты, а таковых на территории столицы Башкирии не отмечено.

Источник UFA1.RU, который несколько лет проработал участковым уполномоченным, рассказал, что с сокращением штатов во многих службах не хватает сотрудников, увеличилась нагрузка, бумажная волокита, многие не выдерживают, увольняются или переводятся в другие службы, некомплект личного состава.

— Если на обслуживаемой территории одновременно поступит несколько сообщений о совершенных преступлениях, у дежурного по отделу не будет возможности своевременно реагировать на другие сообщения, так как наряды будут задействованы на раскрытие данных преступлений, поехать на вызов о бытовом насилии будет попросту некому. Тем более существует негласная градация преступлений, и бытовые ссоры явно не находятся на лидирующих позициях, — говорит собеседник.

Мы пообщались с двумя ветеранами, проработавшими в ОВД более 32 лет, которые начали службу еще до распада Советского Союза. Они рассказали, почему люди бегут из органов и что стало тому причиной.

Начальнику милиции подчинялись все службы

Гайнулла Гиззатуллин пришел работать в советскую милицию в 1977 году после службы в рядах пограничных войск. С должности инспектора уголовного розыска он дослужился до начальника милиции Октябрьского РУВД Уфы, пока не был переведен в центральный аппарат МВД по Башкирии. Там он занимал пост заместителя начальника криминальной милиции.

По словам Гайнуллы Самигулловича, буквально на его глазах вся система МВД теряла все свои позиции — штат в МВД серьезно сократили, многие службы, как это модно говорить, модернизировали или просто упразднили.

Гайнулла Гиззатуллин рассказал UFA1.RU, как была организована работа в территориальных подразделениях в дежурные сутки. С этим он знаком, как никто другой, ведь он ушел в отставку с должности начальника криминальной милиции — зрелым полковником с сединой на висках.

— Начальнику милиции подчинялись все службы, и он по своему усмотрению, в зависимости от оперативной обстановки на обслуживаемой территории руководил нарядами. Все сообщения о совершенных преступлениях и происшествиях напрямую поступали в дежурную часть РУВД, и от того, как сработает дежурная часть, во многом зависела обстановка в районе, — говорит он.

Командир без войск

Особое внимание, по словам Гайнуллы Самигулловича, уделялось комплектованию опытными сотрудниками дежурных смен (дежурный инспектор должен выехать на место происшествия, найти общий язык с потерпевшими — свидетелями, стариками и даже малолетними). Дежурная часть непосредственно подчинялась начальнику штаба, он же являлся заместителем начальника милиции, который по своим служебным обязанностям отвечал полностью за организацию работы дежурных частей.

Ежедневно смена заступала на дежурство по району в следующем составе: три дежурных инспектора, оператор связи, два сержанта для работы с доставленными, три машины. Старший офицер назначался начальником смены. Для укрепления им давались дополнительные силы: оперуполномоченный уголовного розыска, оперуполномоченный отдела по борьбе с хищениями собственности (ОБХС), участковый инспектор, инспектор по делам несовершеннолетних, инспектор Госавтоинспекции (ГАИ), дознаватель, следователь.

Это еще не всё. Согласно единой дислокации, утвержденной начальником управления внутренних дел Уфы на территории Октябрьского района по охране общественного порядка, несла службу рота патрульно-постовой службы (ППС). Хотя они находились в штате УВД, при несении службы они полностью подчинялись начальнику милиции территориального подразделения и начальнику смены, который в течение суток руководил этими нарядами через оператора связи.

— Только в Октябрьском районе было 22 парных пеших поста и 7 экипажей, закрепленных за конкретными микрорайонами. Они несли службу с 17 часов до часу ночи, — рассказывает Гиззатуллин.

В случае осложнения оперативной обстановки начальник смены имел право подключить экипажи отделения вневедомственной охраны (ОВО), ГАИ и медицинского вытрезвителя, которые были обязаны выехать на место происшествия и организовать работу по его охране до прибытия следственно-оперативной группы, установления свидетелей и очевидцев, принять меры к задержанию преступника по горячим следам.

— Сейчас же начальник территориального подразделения — командир без войск, мальчик для битья, — негодует Гиззатуллин. — Штаты посокращали или объединили подчинением УВД и МВД, ОВО стал Росгвардией. У них одна задача — как заработать деньги. Сотрудники ГИБДД отвечают только за дороги, а дальше трава не расти, следствие — отдельное «государство». Я знаю одно, и меня не переубедить, — что все службы должны работать на профилактику и раскрытие преступлений. Мне скажут, что я отстал от жизни, мы живем в XXI веке, кругом видеокамеры. Извините, камеры фиксируют сам факт совершения преступления или правонарушения, а человеку нужна помощь именно в этот момент.

«Каждый участковый в руках имеет 30–40 материалов. Когда ему заниматься профилактикой?»

Как говорит ветеран внутренней службы, следственно-оперативные группы в дежурные сутки должны были заниматься раскрытием преступлений по горячим следам, а не «дергать» их по разным сообщениям.

Все сообщения, поступавшие в дежурную часть, по словам Гайнуллы Самигулловича, регистрировались в двух журналах. Один назывался КУСП (книга учета сообщений и преступлений), куда записывали все сообщения о преступлениях, второй — ЖУИИ (журнал учета иной информации), куда заносили жалобы, что в подъезде распивают спиртное, хулиганят. Начальник смены направлял туда ближайший наряд. Если факт подтверждался, правонарушителей задерживали и доставляли в отдел для разбирательства. Если нет — передавали, что факт не подтвердился, дежурный делал соответствующую отметку в журнале, и на этом вопрос закрывали.

В наши дни, по словам Гиззатуллина, все поступающие сообщения, какими бы они ни были, регистрируются, им присваивается регистрационный номер. Если в дежурные сутки не успели их проверить, на следующий день материал получает участковый. В его обязанности входит провести проверку: собрать необходимый материал, принять решение согласно Уголовно-процессуальному кодексу (УПК). В основном — об отказе в возбуждении уголовного дела, так как многие факты не подтверждаются. Каждый участковый в руках имеет 30–40 материалов, по которым в течение 10 дней должен принять решение, за нарушение срока его могут наказать.

— Когда ему заниматься раскрытием преступлений или профилактикой? Порой они даже не знают, что у них на участке имеется нераскрытое преступление! Раньше все наряды, задействованные по единой дислокации, регулярно тренировали — проводили учения: засекали, за какое время они прибудут до условного места происшествия. Если не укладывались, тренировки продолжались. То же самое касалось и пеших постов. Наряды своевременно получали ориентировки от начальника смены, все знали, где и что в районе происходит. Большинство преступлений раскрывалось по горячим следам, — говорит Гиззатуллин.

Вина системы

По словам ветерана, если бы в случае с Верой Пехтелевой служба 112 могла отправить на место тех же сотрудников Росгвардии или ГИБДД, трагедии, может быть, удалось бы избежать. Но это уже не во власти операторов.

— Правильно говорит майор, в отношении которого проводят проверку: кого он должен был отправить на вызов, если оперативные группы в это время находились на местах происшествия? — недоумевает полковник Гиззатуллин. — Сам выехать он не имеет права — под его ведомством находятся все отделы полиции. — Мне его искренне жаль — не его вина, а вина системы, государства, которые его поставили в такие условия. Не удивлюсь, если его осудят и сделают крайним. Насколько я осведомлен, на должность начальников дежурных частей и дежурных смен трудно найти сотрудников. Просто люди не хотят.

«Остались только моднявые должности»

С мнением Гиззатуллина согласен и командир батальона патрульно-постовой службы, майор полиции в отставке Зиган Гильманов. Он также говорит, что в полиции сейчас очень мало людей, которые могут бороться с преступностью.

— А кто будет работать, если никого нет? Если всё урезали? Если машин нет? Если бензина нет? Оптимизацию провели — тех, кто работал «на земле», сократили, остались моднявые должности в МВД. Сидят в кабинетах, а работать некому, — говорит бывший сотрудник органов внутренних дел.

Мода снимать на камеру сотрудников Госавтоинспекции и выкладывать в интернет ветеранов искренне поражает.

— Нагло опускают стекло и нагло спрашивают причину остановки. А как они должны работать? Как выявлять правонарушения? — недоумевает Гильманов.

Но больше всего, по словам ветеранов, страдают простые участковые. Они сами говорят, что мало кто хочет идти работать на эту должность. Сейчас участковые, вместо того чтобы работать на участке с населением, погрязли в бумажной волоките. Хотя раньше милиционеры регулярно делали обход квартир, следили за порядком и знали каждого, кто может совершить то или иное правонарушение. И горожане хорошо знали своих участковых.

— Людей закопали в бумаги, отчетность. Также и в ППС. Чтобы один выезд списать, раньше достаточно было одного рапорта, сейчас — не менее трех. А вы попробуйте попросить людей дать показания или подписать какую-нибудь бумагу — никто не соглашается, — говорит Зиган Гильманов.

Немного цифр

В этом году исполнилось 10 лет, как милицию переименовали в полицию. Только ничем хорошим, по словам ветеранов, для Башкирии это не закончилось. Раскрываемость за эти годы сильно упала, особенно это касается тяжких и особо тяжких преступлений.

Корреспондент UFA1.RU изучил статистику МВД за последние годы. И вот что удалось выяснить. В 2011 году в Башкирии было совершено 68 471 преступление. Раскрыть сумели 61%, или 41 770 из них. В прошлом году зафиксировано хоть и меньше преступлений, чем десять лет назад, — 55 883, но и раскрываемость упала в разы: раскрыли всего 27 709 преступлений, или 49% от общего числа. Что касается тяжких и особо тяжких преступлений, то тут стоит уже хвататься за голову: из 15 172 совершенных преступлений раскрыли только треть — 4838.