А была ли Манька-облигация…

Начиналась история советских внутренних займов если не многообещающе, то вполне пристойно. Экономическая суть облигаций очень похожа на кредитование. Облигации позволяют планировать как уровень затрат для эмитента, так и уровень доходов для покупателя, но не требуют оформления залога и упрощают процедуру перехода права требования к новому кредитору. Фактически на рынке облигаций осуществляются средне- и долгосрочные заимствования, обычно сроком от одного года до 30 лет. Иногда их выпуск носит целевой характер – для финансирования конкретных программ или объектов, доход от которых в дальнейшем служит источником для выплаты дохода по облигациям.

Чтобы найти средства на текущие нужды, включая и расходы на зарплату, Совнарком в 1922 году был вынужден обратиться к гражданам страны. Все условия, на которых был объявлен внутренний заем, соблюдались неукоснительно. «Хлебный заем» обещал гражданам, оплатившим его облигации, номинированные в пудах зерна, выплату этим ценнейшим тогда товаром. Поэтому толпы переживших голод горожан и крестьян выстроились в очереди за зерновыми обязательствами советской власти. Хлебные облигации имели и другие преимущества. Ими разрешалось вносить продналоги, а без разрешения торгуя ими, сколачивали капитал появившиеся во множестве после объявления новой экономической политики спекулянты.

Более или менее аккуратное выполнение обязательств, как и обеспечение облигаций следующих займов золотом, приучило народ к мысли, что проценты будут выплачивать как в добрые дореволюционные времена и с помощью выигрышных облигаций можно мгновенно и сказочно обогатиться. За тремя займами индустриализации последовал заем «Пятилетка в четыре года». А вслед за ним – несколько выпусков облигаций третьей пятилетки. Результат впечатлял: за годы первых пятилеток собрали около 50 миллиардов рублей. Но обслуживание этой классической пирамиды обходилось все дороже, и в 1935 году произошел дефолт ограниченного масштаба. Все прежние облигации были переоформлены в новые с увеличенным до 20 лет временем обращения.

Число желающих отдавать свои кровные государству после этого резко сократилось. Единственным утешением для советских людей оставались выигрыши, изредка выпадавшие на долю редких счастливых владельцев облигаций. Однако, как выяснилось, в этом вопросе все было далеко не просто. Оголодавшие люди отдавали облигации за копейки. А в обмен на хлеб или картошку можно было получить все ценные бумаги, которые бедствующая семья вынужденно купила за предвоенные годы. Поэтому расхитители социалистической собственности, располагавшие деньгами и продуктами, могли без особых проблем скупить такое количество облигаций, которое обеспечивало бы их регулярными выигрышами.

Получить деньги по выигравшей в очередном тираже облигации можно было в любой сберегательной кассе Советского Союза. Как выяснилось позднее, во многих частях СССР экспертиза проходила не на должном уровне, а в некоторых местах не проводилась вовсе. Зачем, например, утруждать себя проверкой, если на облигацию выпал минимальный выигрыш? Кто пойдет на риск и станет ради небольших денег, затрачивая огромный труд и буквально рискуя жизнью, подделывать такую бумагу? И на облигации не обращал внимания практически никто. Во второй половине 1940 года в ряде республик, краев и областей участились случаи выплаты выигрышей по облигациям государственных займов с поддельными номерами.

«Особенно большое распространение,— говорилось в отчете отдела борьбы с хищениями социалистической собственности главного управления милиции НКВД СССР,— выплаты по поддельным облигациям получили в Алтайском крае, Башкирской АССР, Челябинской области, Казахской и Узбекской ССР, а также в прилегающих к ним областях. Во всех случаях подделка облигаций производилась одним и тем же способом и при помощи одних и тех же средств». Начиная с февраля 1941 года в ряде городов было задержано несколько лиц, пытавшихся получить в кассах выигрыши по поддельным облигациям. 27 февраля в городе Уфе задержан Громенко В.М., который только в течение трех дней получил здесь по поддельным облигациям 5000 рублей.

Тем, кто знал об этих двух обстоятельствах, не составило труда наладить обширный бизнес по подделке выигрышных облигаций и лотерейных билетов. Отлаженное дело шло хорошо до тех пор, пока его организаторы не начали зарываться и не расширили бизнес – попытались получать крупные выигрыши и увеличили количество фальсифицируемых облигаций. Крупные выигрыши проверяли тщательнее и на странные облигации наконец-то обратили внимание.

Одновременно в городе Челябинске и ряде городов Средней Азии задержаны еще несколько сбытчиков поддельных облигаций, при допросе ссылавшихся на то, что они действовали по поручению неизвестных лиц. Арестованные Корнилина и Громенко, несмотря на то что они были задержаны с поличным, упорно не называли соучастников. И совсем было смогли убедить в том, что они и есть вся преступная группа, занимавшаяся «исправлением» облигаций, но преступников выдало то, что им прежде помогало,— огромные расстояния и плохая связь. Остальные участники группы, не зная об их аресте, продолжили сбыт своих облигаций.

Продолжавшиеся после этого в разных местах попытки получения выигрышей по поддельным облигациям указывали, что Корнилина и Громенко являются лишь соучастниками крупной группы подделывателей облигаций, продолжавшей активно действовать. ОБХСС ГУМ были дополнительно разработаны мероприятия по поимке всех участников группы. Преступники совершенно спокойно занимались подделкой облигаций на протяжении восьми лет.

А тем временем, следуя своему конституционному праву, каждый советский гражданин был обязан работать, а на предприятиях, в организациях, в колхозах и совхозах у каждого работника в принудительном порядке изымали часть зарплаты на добровольную покупку облигаций госзаймов. Так что практически у всех взрослых жителей СССР имелись облигации, количество которых соответствовало уровню зарплаты владельца. Правда, эти советские ценные бумаги лежали в сундуках и шкатулках мертвым грузом, не принося владельцам почти никакого дохода и служа напоминанием о безвозвратно потерянных трудовых рублях.

Сейчас они также представляют большой интерес, но как историко-культурный артефакт.

По материалам журнала «Коммерсантъ Деньги».