Кризис продовольствия, или Нашла коса на камень

Введение твердых закупочных цен было вызвано спекулятивным предложением на рынке при значительном росте объемов плановых закупок. К 6 апреля 1916 года была создана региональная сеть губернских, областных, городских и районных совещаний. Возглавлявшие их уполномоченные также имели право реквизиции и запрета вывоза продовольствия.

К ноябрю 1916 года сложилось чрезвычайно плохое течение заготовок и, соответственно, тяжелое положение армии и населения. Нормировка цен и запреты вывоза до этого были лишь вспомогательными средствами для усиления заготовок. Ситуация требовала новых мер, которыми стала принудительная разверстка хлебов. Параллельно с попытками решить проблему заготовок принимаются аналогичные меры в отношении разработки механизма приемлемого урегулирования распределения продуктов.

По мере разрастания продовольственного кризиса с весны 1916 года в городах начинает вводится карточная система. Уже на 13 июля она действовала по крайней мере в восьми губерниях. Рост цен на рынке в 16–18 раз, по сравнению с 1913 годом, или в 5-6 раз, по сравнению с предыдущим 1916 годом, делал какие-либо добровольные действия производителей в отношении правительственной программы лишенными всякой перспективы.

В июне 1916 года были понижены нормы снабжения в городах и поселках городского типа – до 25 фунтов муки и трех фунтов крупы; для лиц занятых на тяжелых работах – не выше, чем 37 фунтов; для сельской местности они остаются прежними.

В мае 1917 года временное правительство организовало Министерство продовольствия, которое разработало программу по осуществлению хлебной монополии. Но попытки учета излишков не имели видимых результатов в связи с отказом (иногда и с применением силы) населения от такого учета.

«Просим оставить должность или лишитесь жизни! Бросьте, пока не поздно. Все равно работать не дадим!» – таков текст письма, написанный крестьянами Верхнеуральской волости волостному статистику в ответ на операцию по учету хлеба в соответствии с мартовским законом о хлебной монополии, введенным временным правительством в мае 1917 года.

В ходе мероприятий предстояло выявить не только общий объем продовольственных ресурсов крестьянского хозяйства, но и определить его товарные излишки с вычетом необходимого минимума хлеба для собственных нужд. Учет хлеба представлял собой серьезный государственный акт, имевший юридическую силу в плане обязательного отчуждения хлебных избытков. Производившийся учет хлеба распространялся на все хозяйства и затрагивал материальные интересы различных слоев крестьянства. Нормы хлеба, определявшиеся правительством и оставляемые для удовлетворения собственных потребностей, были занижены. 6 сентября норма была понижена до 40 фунтов зерна и трех фунтов муки (для взрослых рабочих). Это и определило в целом негативное отношение всей деревни к продовольственным мероприятиям временного правительства.

Протестные акции выражались по-разному: угрозы, жестокие избиения, вооруженная конфронтация и обычное сокрытие своих хлебных запасов от продовольственных работников. Явление стало повсеместным. Хлеб закапывали в ямы, просто оставляли в скирдах – не обмолоченным, либо сотни пудов ежедневно изводили на винокурение. Такие сведения регулярно поступали из Мензелинского и Уфимского уездов. Население Уфимского уезда, за исключением отдельных сел и деревень, отнеслось к учету хлеба крайне несознательно и скрыло не только его излишки, но и неправильно сообщило сведения о посевах. Традиционно богатые на урожаи хлебов волости показывали заниженные результаты, и в результате по данным переписчиков получалось, что Стерлитамакский уезд, который мог дать государству два миллиона пудов хлеба, испытывал крайнюю нужду в привозном хлебе. Политический кризис лишь усугубил провал продовольственной политики Временного правительства.

Через год большевики по декрету о «Чрезвычайных полномочиях народного комиссара по продовольствию» вводят в стране продовольственную диктатуру. Декрет обязал каждого владельца хлеба заявить о своих излишках хлеб в установленный срок. Не подчинившиеся объявлялись врагами народа, предавались суду и заключались в тюрьму. Реакция населения была категорической. Основой вопроса дальнейшего существования советской власти становится продовольствие. 9 мая выходит декрет, подтверждающий государственную монополию хлебной торговли и запрещающий частную торговлю хлебом.

«На местах работа по принудительному отчуждению хлеба затруднена противодействием всего населения… Приходится отвоевывать каждый пуд хлеба, – пишут «Известия Народного комиссариата по продовольствию» в статье о состоянии продовольственной работы в Уфимской губернии. – Кровавые столкновения на почве реквизиций стали обычным явлением». В Верхнеуральске казаки провели мобилизацию для борьбы с советской властью. Крестьянскими восстаниями весной 1918 года были охвачены часть Бирского, Уфимского и Златоустовского уездов, вся северная часть Оренбургской губернии. Очевидцы событий вспоминают, что появилась конница, вооруженная одними косами, не отступавшая под пулеметным огнем. Начался беспощадный красный террор. Правые социалисты вошли в соглашение с чехословаками, а по изгнании большевиков вводили самоуправление.

С отменой государственного регулирования торговли хлебом 10 декабря 1918 года одновременно практически прекратились перевозки зерна и муки по железным дорогам. Банковский кредит не был своевременно организован, денежный рынок оставался парализован отсутствием денежных знаков, что сделало невозможным закупку хлеба. Хлеб стал сильнейшим средством давления на органы власти.

«…Дело снабжения хлебом переживает тяжелый кризис, – писал в Совнарком в марте 1918 года Александ Цюрупа. – Крестьяне, не получая мануфактуры, плугов, гвоздей, чая и прочих предметов первой необходимости, разочаровываются в покупной силе денег и перестают продавать свои запасы, предпочитая хранить вместо денег хлеб. Кризис усугубляется недостатком денежных знаков для расплаты в тех местах, где ссыпка еще производится. Анализ существующего положения приводит к выводу, что только снабжение деревни тем, чего она требует, то есть предметами первой необходимости, может вызвать на свет спрятанный хлеб. Все другие меры лишь паллиативы… Товарообмен уже и теперь повсеместно происходит в связи с мешочничеством (рабочие фабрик обменивают свой продукт на продовольствие для себя). Прекратить этот стихийный процесс можно лишь одним способом – организуя его в масштабе государственном…»

Вначале продразверстка распространялась на хлеб и зернофураж. В заготовительную кампанию (1919–1920) она охватила также картофель, мясо, а к концу 1920 года – почти все сельхозпродукты. Продовольствие изымалось у крестьян фактически бесплатно, так как денежные знаки, которые предлагались в качестве оплаты, были практически полностью обесценены, а промышленные товары взамен изымаемого зерна государство предложить не могло в связи с падением промышленного производства в период Гражданской войны.