«Прошу в овощ не превращать»: мама школьника из Стерлитамака о том, как сыну живется в психбольнице

Школьник из Стерлитамака Артур (имя изменено. — Прим. ред.) сейчас находится в психиатрической клинике. Сегодня, 7 мая, вступило в силу постановление суда о помещении на принудительное лечение.

— Суд вынес это постановление 24 апреля. Оно также освобождает моего подзащитного от уголовной ответственности, — объяснил адвокат Артура Сергей Чирков.

В прошлом году, 18 апреля, парень принес в школу нож и бутылку с зажигательной смесью. С ножевыми ранениями в больницу попали учительница и одноклассница Артура, еще одна девочка от испуга выпрыгнула в окно, когда в ход пошел коктейль Молотова, и сломала ногу. Задержали подростка в тот же день.

С тех событий прошло чуть больше года, и Артура перевели из СИЗО в клинику, где ему предстоит провести еще не меньше года. Лариса, мама Артура, побеседовала с корреспондентом UFA1.RU об условиях его содержания и о своем отношении к происходящему.

— Хожу к нему каждый день. Для него это (перемещение из СИЗО в клинику. — Прим. ред.), конечно, шок, ему непривычна такая атмосфера. Там сидел один в камере, никто не обижал. Я ему объясняю, что сейчас ему уже 18 лет, и его бы перевели в общую камеру с мужиками. Еще неизвестно, как они к нему отнеслись бы. Объясняю, что радоваться надо, что так получилось, — рассказывает Лариса. — Сейчас весна, ему гулять хочется. Он смотрит в окно, там его сверстники гуляют, его тоже на воздух тянет. Но он пока в наблюдательной палате. За ним врачи наблюдают: смотрят на его поведение, на реакции, проявляет ли агрессию.

Как объяснила Лариса, лечение врачи пока не назначали: ждали вступления в законную силу постановления суда о помещении Артура на принудительное лечение.

— Меня в палату к нему, разумеется, не пускают. Общаемся в столовой, которую используют как общую комнату для встреч пациентов с посетителями. Он рассказал, что лежит в большой палате, человек 12–15, и они там все разные. Одного старика вообще к кровати привязывают, чтобы ничего не натворил, — говорит Лариса. — Я, конечно, переживаю по поводу лечения. Просила доктора не давать ему такие препараты, от которых человек овощем становится. Я хочу приходить и общаться с ним нормально. Видела, как другие приходят и просто молчат, потому что разговаривать невозможно, они какие-то заторможенные, будто не здесь, в себе находятся. Непонятно, под препаратом или такое заболевание. Я этого боюсь, я такого не хочу.

Лариса считает, что больница — это лучшее, на что они могли рассчитывать в суде:

— Потому что, учитывая его характер, ну не смог бы он в тюрьме находиться. Ну а домой-то его, конечно, никто не отпустил бы. Мы живем в одном доме с той пострадавшей учительницей. Она в суде постоянно просила, чтобы его не отпускали под домашний арест, потому что она боится. Если честно, мы бы давно с удовольствием переехали, но не можем пока сына из квартиры выписать. Планируем все-таки сменить со временем место жительства, чтобы подальше от учительницы, от других потерпевших, от школы.

Между прочим, окончить школу Артуру так и не дали.

— В больнице подготовиться к экзаменам и получить аттестат уже нереально. Особенно когда начнут лечение и станут давать какие-то препараты. И неизвестно еще, сколько он там пробудет. Нас предупредили, чтобы мы даже не рассчитывали, что через год его выпустят. Сказали, главное, чтобы хорошо себя вел. За ним будут постоянно наблюдать, оценивать, опасен ли он. Так что у нас все еще впереди, вся нервотрепка, ничего еще не закончилось.