Уфимская Припять: что стало с поселком, который расселили 40 лет назад из-за заводских выбросов

Микрорайон Новоалександровка часто называют «Уфимской Припятью», потому что несколько лет назад там еще всё было заброшено. Сейчас район не тот, что прежде — ни когда здесь жили люди, ни когда их расселили. При этом данное место можно назвать самым страшным в Уфе: если днем еще более-менее, то оказаться здесь ночью — это будет настоящий ужас. UFA1.RU отправился в Новоалександровку, где посмотрел на другую жизнь и реальность этого поселка.

Дорога к Новоалександровке проходит по Бирскому тракту. Подъезжая к району, мы чувствуем самые разные запахи: одни похожи на нефтепродукты, другие — на какую-то химозу. Посреди этого безумия мчатся велосипедисты-спортсмены.

Вся дорога это сплошь промзона — огромная, бескрайняя. Вот мы проезжаем Уфимский электроламповый завод — знаменитую «Лампочку». А вот еще какие-то предприятия. А вот и строения вдоль трассы, кафе — мы приехали в Новоалександровку.

Когда-то жизнь в этом месте кипела: сюда прибывали заключенные, военнопленные, чтобы строить новые территории для Уфы. Работы велись несколько лет. Всего советские войска взяли в плен порядка 2–3 миллионов солдат и офицеров, многие из них работали на восстановлении хозяйства. В Уфе их, по некоторым данным, было порядка 13 тысяч человек. В 1950-х им разрешили вернуться домой.

К 1970-м годам район бывшего лагеря превратился в жилой квартал, в котором компактно проживало порядка 40 тысяч человек. Уфимцы вспоминают: квартиры были небольшими, но хотя бы были. Выдавались они от предприятий. В районе из развлечений были кинотеатр и баня, телевизоры появились поздно, да и то были не у всех. Говорят, что народ толпами сбегался к ящику, чтоб посмотреть на это чудо. Еще бы.

Однако пожили тут недолго: местные говорят, что расселять их начали еще в 1970-е, продолжали в 80-е, а после фенольной катастрофы выселение пошло ускоренными темпами. Перевозили людей по разным районам, но в основном в пределах города.

Это сейчас из центра стало модным отправлять в Шакшу или, еще хуже (с точки зрения расположения), в Ветошниково. А тогда везли в Сипайлово, Черниковку, Зеленую Рощу (считайте, почти центр).

После расселения здесь всё запустело. А потом в какой-то момент снова зародилась жизнь — бывшие дома стали занимать различные компании. Одни разместили здесь автосервисы, другие нефтехимией занимаются, третьи вообще кафе открыли.

Проходим дальше и подходим к улице Зелинского — она названа в честь советского химика, который придумал активированный уголь. Еще он изобрел противогаз на основе угля. Местами он тут очень пригодился бы.

Скажем честно, что сейчас смотреть в Новоалександровке почти не на что. Однако следы былой цивилизации найти можно — и это весьма интересно. Но сначала нужно добраться до этих мест, которые еще напоминают нам о том, что когда-то люди тут именно жили, а не временно пребывали.

Подходя к одному из зданий, мы увидели открытые ворота. Заходить не собирались, хотели просто посмотреть, что там, но наш интерес учуяли собаки. Да, их здесь много.

Собачки нам попались недружелюбные. Вряд ли они были сильно голодны, но присутствие незваных гостей их весьма раздражало. Хвостатые выбежали нам навстречу поругаться, но видно, что по факту они и мухи не обидят — дикие, боятся резких движений, шума. Хотя может и сыграть эффект стаи: если их много, то шансов, что зацепят, становится больше.

По ходу прогулки мы не раз встречали пёселей, но зачастую встреча была не из приятных. Пару раз мы брали палку — на всякий случай, чтобы отбиваться. Она нам, к счастью, не пригодилась, так как собаки всегда отходили, но бывало, что после нашего прохода пытались преследовать, создавать видимость, что всё еще рядом.

Многие из стоящих здесь зданий, по-видимому, были жилыми. Об этом говорят в том числе балконы — теперь у кого-то офис с возможностью выйти подышать свежим воздухом. Если ветер дует с реки, то дышать здесь будто проще, чем в городе: машин немного, а после дождей весь песок прибивается к земле и не создает бурю в пустыне.

Возвращаясь к зданиям: одни владельцы (арендаторы) оставляют как есть, ничего особенно не меняя, другие — будто переосмысляют пространство вокруг, убирая лишние заросли.

В районе улицы Лизы Чайкиной (партизанка времен ВОВ) мы искали заброшенные объекты, например поликлинику, но мы встретили здание с головой быка в стене.

Непонятно, что это за здание, но по входной группе (она заделана кирпичами) очень похоже на баню.

Затем мы нашли еще одну заброшку, которая выглядела как бывший жилой дом. Мы прошли через ворота здания, попутно смотря под ноги, ведь уже не раз видели следы собачьих лап. По итогу вместо собак во дворе было что-то вроде автосервиса.

Самая нехорошая улица в районе — Крашенникова.

Она, кстати, названа по фамилии уроженца города Соль-Илецка Николая Крашенникова — писателя и драматурга, который писал про «Угасающую Башкирию». Это довольно известная книга, выпущенная в 1907 году, которая к тому же заслужила некой похвалы от критиков. Справедливости ради, писатель в 1941-м хотел написать про расцвет автономии, но умер через пару месяцев после приезда в Уфу (ну и ну).

Уж где-где, а здесь, в Новоалександровке, видно то самое угасание: нормальных дорог нет. После дождя тут было всё в грязи, но пройти тем не менее было можно.

Другое дело, что переход к улице Мифтахова, названной в честь драматурга Сагита Мифтахова, был затоплен. Там царила лужа размерами с Аслыкуль, и, в отличие от озера, высыхать она не планировала, аккуратно расположившись в тени.

Мифтахов, кстати, написал оперу, названную в честь крылатого коня Акбузата. Кажется, вот этот летающий жеребец нам тут очень пригодился бы. На этой улице, кстати, дорога уже была — асфальт старый, очень старый, но целый. Тут регулярно ездят машины — то на одно предприятие, то на другое, иногда бензовозы и прочие грузовики.

Так мы нашли заброшенное двухэтажное здание советской постройки. Сначала подумали, что это та самая больница, но это оказалась школа. На фасаде мы увидели фразу «Учиться, учиться, учиться», которую однажды в своих трудах упоминал Ленин, а после она пошла в народ.

Подойдя ближе, уже видно, что люди тут бывали часто: трава примята, высокие растения чуть лежат, а на здании росписи граффитчиков.

Что случилось с этой школой, не очень понятно: внешне стены более-менее целые, но крыши и вообще перекрытий между двумя этажами нет. Внутри мы не заметили какие-то плиты, только большое количество кирпичей, что отвалились от стен.

Можно также обратить внимание на то, как природа взяла верх — за прошедшие десятки лет здесь выросли кусты и целые деревья. Местами и кое-что похуже, что нельзя есть.

Если приглядеться, то местами заметно, что часть перекрытий вообще была из дерева.

А кое-где даже осталась лестница, но другая уже давно обрушилась.

Всматриваемся в стены: следов копоти нет — значит, здание обвалилось не из-за пожара. А из-за чего — непонятно. Нельзя при этом сказать, что раз крыши нет — значит, ничего на голову не упадет. Какая-то часть здания же осталась. Всякое может быть.

Пока мы находились внутри, то услышали странный звук: вроде и не птица, вроде и не собака, не человек, не машина. Уже было собирались искать проволоку, чтобы вылавливать призраков с ее помощью, но вскоре нашли того, кто нарушил тишину. Это был ворон — большой и черный. Он со своими сородичами сопровождал нас всю дорогу вокруг этой школы.

Продолжая идти по Новоалександровке, мы то и дело встречали заброшенные здания. В некоторые не представлялось возможным зайти, потому что они сильно заросли, причем не только кустами, но и деревьями. Порой высота каких-нибудь растений достигала метров двух.

К тому же пробраться в некоторые здания не получалось, потому что там уже были разрушения, как, например, в том, что на фото ниже.

А еще регулярно был слышен какой-то шум, будто летит самолет или работает завод. Оказалось, это были звуки с научно-производственного предприятия, которое выпускает изделия из полимера и пластика. В основном свою продукцию они поставляют для строительства или обслуживания нефтегазопроводов.

Компания в своем объявлении о работе говорит, что до Новоалександровки доставляет служебным транспортом, обеспечивает сотрудников средствами защиты. На базе в поселке есть возможность поесть и принять душ. За стандартную 40-часовую рабочую неделю химику-технологу предлагали 50 тысяч рублей.

Также мы нашли технопарк компании, которая продает химикаты для машин (и не только — есть и для чистки оружия). Например, смазки различные, масла и аэрозоли. Представители организации заверяют, что большая часть их продукции делается в рамках импортозамещения.

Еще одно местное предприятие делает детали для трубопроводов: говорят, что поставляют их крупным нефтегазовым компаниям России. Поблизости находится компания, которая разрабатывает очистные поршни для труб. Что интересно: когда-то она была учреждена как государственное предприятие в Уфе, но потом разделена на разные компании в одном холдинге.

А еще в этих краях работает приют для животных. Видимо, это его обитателей мы регулярно встречали.

Те, кто жил в Новоалександровке, помнят местные водоемы: как купались там летом или катались на коньках зимой. Сейчас сюда даже зимой никто не приходит, а летом и вовсе такой ужас происходит, что смотреть страшно. Вот, например, пара водоемов: они все покрыты какой-то зеленью, как болото, растут камыши размерами выше человека, исходит не слишком приятный запах.

На выходе с Новоалександровки мы прошли мимо двух интересных объектов. В одном за открытыми окнами слышался лай десятков собак — по всей видимости, там очередной приют. Второй объект был огражден бетонным забором с колючей проволокой. На окнах стояли решетки, а на них — замки. Тюрьма? Нет. Обычный наркодиспансер.

А еще мы нашли памятник любопытному журналисту.