Репетиция «Конца света»: дети в масках, актеры без голоса. Продолжение репортажа из Сибая

Молоко за вредность в школах, едкий запах, который ощущаешь, уже подъезжая к городу, и карьер, готовый вот-вот превратиться в гигантский бассейн, — все это о башкирском Сибае. Ситуация в городе, накрытым смогом, накалилась до предела в воскресенье, 10 февраля, когда десятки местных жителей записали обращение к президенту Владимиру Путину. Местные власти среагировали мгновенно.

— Сегодня организуем поездку в Сибай на два дня. Поедете? — раздался в трубке главреда UFA1.RU звонок оттуда.

Конечно! Как отказаться от такого предложения? 30 человек: журналисты, фотографы и операторы уфимских и башкирских изданий — надеялись попасть в скрытые от посторонних глаз штольни и на объекты сибайского филиала УГОКа, а оказались… на детском концерте. Кого и как пытались впечатлить власти 60-тысячного городка, разбирался корреспондент UFA1.RU.

День первый мы уже публиковали, здесь — день второй и итоги поездки.

09:21. Журналистов собрали на заседании оперативного штаба. Обсуждают лаборатории и замеры. Информацию воспринимать трудно — накануне подскочило давление, сильно болит голова. Вокруг бледно-серые лица — дурно не только мне.

В который раз нам рассказывают, что замеры делают по восемь раз в день (с 4 часов утра через каждые два часа) на шести точках по бортам карьера, то есть в сутки 48 замеров, каждый из них длится по 20 минут. Лаборатории выезжают еще и на вызовы жителей — лаборанты валятся с ног, но как-то справляются, готовы работать круглосуточно.

В Сибае была одна своя лаборатория, еще две приехали из Уфы.

— То есть все три машины с газоанализаторами, которые есть в республике, работают сейчас здесь, — докладывает начальник штаба, заместитель председателя госкомитета по ЧС РБ Александр Лопухов.

Местным жителям этих трех машин мало, они требуют нагнать в город больше лабораторий. Люди почему-то думают, что в этих машинах — решение проблем с воздухом.

10:12. Напросилась внутрь передвижной лаборатории, остальные едут в автобусе за нами. Все вместе направляемся на демонстрацию замеров воздуха. Обычно горожанам результаты замеров прямо на приборах не показывают, говорят, мол, все равно вы ничего не поймете. На городском сайте публикуют уже интерпретированные данные: температуру воздуха, скорость и направления ветра, и цифры, показывающие превышение ПДК по оксиду серы.

По дороге узнаю, что в Сибае используют два типа приборов. Один высокоточный, но на превышение предельной концентрации в воздухе больше чем в шесть раз не рассчитан. А тот, который показывает более серьезное превышение ПДК (до 30 раз), — не так точен. Оба газоанализатора реагируют только на серу и еще четыре химических вещества. Теперь понимаю, почему говорят, что превышение в 69 раз — это байка. Даже если и было такое — зафиксировать его просто нечем.

Кстати, выбросы с завода химреагентов, на которые местные жители тоже неоднократно жаловались, этими измерителями тоже не зафиксируешь.

10:17. Сделали замеры на улице Горной, прибор показал нули. Температура воздуха на качество измерений не влияет в отличие от ветра.

10:35. Журналистов привезли в гостиницу при Сибайском институте Башгосуниверситета — здесь расположен главный пункт временного размещения для эвакуирующихся, а всего в Сибае таких шесть. В пункт может обратиться любой горожанин, здесь есть кухня, спальни, душ.

Но жители предпочитают идти не сюда, а в штаб в городской администрации — там они могут лично разведать обстановку. Приходят в среднем по три–четыре человека в день, но бывало и такое, что за день обратились 40 горожан — просили измерить воздух рядом с их домом. Конечно, лаборатория не выезжает по каждому адресу отдельно — измеряют в микрорайонах.

Сейчас в центральном пункте живет только одна семья из четырех человек. Они перебрались сюда три дня назад — их дом ближе всего к карьеру, родители считают, что из-за этого и заболели их дети.

10:40. Кстати, о вентиляторах — в Сибае их два, но включают только один и только когда об этом просят из штаба. Они в состоянии разогнать воздух на два километра, так что с загазованностью в самых ближайших районах справляются.

10:45. Вчера показывали детскую поликлинику, теперь привезли во взрослую больницу. Местным медикам помогают 24 уфимских врача, они здесь будут до 1 марта. А еще принимает заместитель министра здравоохранения Башкирии.

10:50. Экскурсию на завод химреагентов отменяют — туда нагрянули прокуроры с проверкой.

11:00. К журналистам вышла замминистра здравоохранения республики.

— Поначалу в больнице был настоящий ажиотаж, жители жаловались, что не получается пробиться ко всем врачам. Теперь такой сложности нет. Специалисты из Уфы приняли более 12 000 горожан, — рассказывает замминистра Гульнара Зиннурова.

Она говорит, что проблем добавляют те, которые на прием записываются, а потом не приходят.

Сейчас в коридорах многолюдно, люди в масках. Правда, нам говорят, что у большинства — сезонное ОРВИ. Краем уха услышала жалобы мамы, которая пришла на прием с дочкой.

— Плохо дышим, болит горло, пришли уфимским врачам показаться, — устало ответила мать и попросила их не фотографировать.

— А бабушка говорит, что нас травят какие-то безумные люди, — вдруг подключается к беседе мальчик лет пяти.

Когда выключаю камеру, люди вздыхают: тяжело, волосы выпадают. Не скрывают, что хотят уехать, да некуда.

Воспользовалась обстановкой и померила давление — 130 на 100 (при моем рабочем 110 на 70). Помогли таблетками и отправили в автобус отлеживаться. Внушаю себе, что скоро приду в себя. Мне-то скоро домой ехать, а вот люди здесь постоянно живут.

11:46. Вот это новость — мы едем в театр! Обещают показать репетицию спектакля «Конец света». Символично.

11:56. Нас ждут, встретили гостеприимно. Пока все приятно. Журналистов завели в темный зал, где полным ходом идет репетиция, — готовятся к вечернему спектаклю, потом долго что-то рассказывают в микрофон — ничего не понимаю, все на башкирском языке. Тут нам объявляют, что осталось семь минут, журналисты суетятся, я выбегаю снять фасад.

12:20. Возвращаюсь в зал — сейчас заплачу, что ничего не понимаю: все ругаются по-башкирски, машут руками. Одного из моих коллег вжали в стену, чем-то в него тычут. Бегаю, как ошпаренная, прошу, чтобы перевели: оказывается, актеры поняли, что мы валим и никто так и не спросил о главном. На нас почему-то разозлились и обвинили во всех своих бедах — это мы виноваты, что не говорим правду! Это мы виноваты, что пишем, как все прекрасно, что все «для галочки»! А на самом деле у них серьезные проблемы: нет голоса играть на сцене, болит горло, выпадают волосы, постоянно болеют…

12:30. В автобусе. Все в шоке. Везут обедать, потом — домой.

14:00. Вспоминаю встречу в Аркаиме, как мэр рвал на себе рубаху.

— Я такой же, как вы, живу здесь, дышу тем же воздухом. Пытаюсь что-то сделать. Покажите мне того человека, который сделал больше для нашего города, чем мы, — Рустэм Афзалов говорит о себе, о врачах и спасателях, о руководстве УГОКа.

Именно у этих людей простые сибайцы ищут ответов, но диалога не получается — горожане не понимают, что им говорит власть, сейчас они способны слышать только свою боль.