Отец Валерий (Кулинич), секретарь (управляющий делами) Уфимской епархии Русской православной церкви: «Слава Богу, что-то в нашем мире изменилось к лучшему!»

Подходят к концу Святки. Православные готовятся к празднованию Крещения Господня, которое совершается 19 января. Этот праздник отмечается так же торжественно, как и Рождество Христово. О значении этого праздника, о роли и месте православия в нашей жизни мы беседуем с управляющим делами Уфимской епархии Русской православной церкви Отцом Валерием (Кулиничем).

– Мы беседуем в канун Крещения Господня, расскажите о традициях этого праздника...

– Человек как венец творения Господня, на мой взгляд, так или иначе подсознательно стремится к своему Небесному Отцу. Это стремление проявляется в разных областях его жизни и выражается в стремлении приблизиться к совершенству. И вот для того чтобы достичь этого состояния, каждый человек, каждый христианин должен пройти через свой духовный Иордан, преобразиться на своем духовном Фаворе, имея конечным результатом духовную Голгофу. Каждый раз, когда мы приходим во время этого величайшего праздника на богослужение, мы приходим на свой духовный Иордан, где мы должны омыть наши грехи.

Традиции православные многогранны. Но что меня огорчает, очень много у нас в храме в этот день случайных гостей. Люди идут не за общением с Богом, а за водой – как настоящие потребители. Только общество потребителей не умеет ничего отдавать, сегодня многие научены только брать.

– Действительно, многие относятся к купанию в Иордане как к некому шоу... Дает ли в таком случае этот обряд что-нибудь человеку?

– Если дело совершается ради процесса, а не ради результата, то все это тщетно. Так и у тех людей, которые приходят на это таинство, как на шоу, уверенные, что им надо обязательно нырнуть в эту прорубь. Но предварительно они ведь стаканчик пропустят или выпьют его, едва успев вынырнуть. Вот это кощунственно, это греховно, это не спасительно, а погибельно – таково мое мнение.

А другие обливаются водой в этот благодатный день. И им не обязательно, чтобы кто-то это видел. Смотришь: зашли за угол храма, три ведра на себя вылили... или три кружки, не важно. Хоть три ложки. Важно, как ты приемлешь это.

– Есть и другие традиции, связанные с этим праздником. Заканчиваются Святки. Издавна люди стремились заглянуть в будущее именно в эти дни, гадали, ворожили. Как русская православная церковь относится к этим традициям?

– Когда я вижу по телевизору или читаю в газете материалы о Святках, о святых отцах, об их житии, мое сердце наполняется таким умилением, я радуюсь. Думаю: слава Богу, что-то в нашем мире изменилось к лучшему. Но у нас ни одна бочка меда не обходится без ложки дегтя. На той же почти странице читаю или в той же передаче слышу: «В эти дни надо, в эти дни принято...», – и начинается рассказ о том, как нужно колдовать, ворожить. Наш народ настолько доверяет СМИ, а СМИ так часто злоупотребляют этим доверием. Поражаешься, насколько мы умудряемся смешать в одно целое, по сути несовместимое. Это меня возмущает и поражает. Я считаю, что это отравляет народ божий, сбивает с истинного пути, от Бога отдаляя его.

– Можно сказать, что сейчас сложилась весьма благоприятная обстановка для православной церкви: верующему можно свободно входить в храм, молиться, не боясь быть уволенным с работы, как в советские времена. Можно ли говорить о том, что церковь возрождается?

– Говорить об этом не только можно, но и нужно, но делать с оглядкой на ответственность. Народ наш, наверное, отвык от этой свободы, и ей пользоваться не каждый умеет. Иногда я, грешник, испытываю такую ностальгию по тем временам. Я выходил в советское время во время богослужения в храм из алтаря и видел битком набитый храм и знал, что это все до одного мои единомышленники, верующие люди. Не было праздно шатающихся, как сейчас. Не было гоняющихся за некой модой. Они видят по телевизору, что наш президент посещает храм, и тут же решают для себя, что и им надо тоже отметиться в храме, поддержать модное сейчас стремление. Но быть в храме – это еще не значит быть в церкви.

Чтобы восстановить то, что мы разрушили за 80 лет, нашему народу, наверное, не одно столетие понадобится. Хотя, конечно, предпосылки к возрождению есть, и оно происходит.

– Окружающий мир недолюбливает Россию и все ищут причины такой нелюбви, но, может быть, ее не любят не только потому, что Россия – самая большая и богатая страна, но и потому, что все мы в той или иной степени хранители веры православной? Есть некая доля зависти, может быть.

– Ответ на ваш вопрос есть в заявлении Алена Даллеса о нашей величайшей духовности, о нашей государственности, о нашей великой России, которую невозможно одолеть с оружием в руках. И здесь мир ополчается с духовной бранью против России, отвергая наше предназначение в спасении мира. Ведь как Господь говорит: даже если один праведник останется, милосердие его не прекратится. А земля наша крепка божьими праведниками. Есть у нас в стране еще достойные молитвенники, по молитвам которых наше государство обретает все возрастающую мощь. И не сочтите за пафос, но я считаю себя патриотом, я очень люблю нашу страну и интересами ее я стараюсь жить. Но церковь наша и страна наша неотделимы друг от друга. На мой взгляд, знаменитый декрет Ленина об отделении церкви от государства давно устарел, и сама жизнь показывает, что все обстоит совсем по-другому. Дух нашего народа невозможно преодолеть, потому что он подкрепляется божественной благодатью.

– Как вы относитесь к предложению о введении в школах предмета «Основы православной культуры»?

– Я отношусь к этому с величайшей радостью, но только опасаюсь, что у нас могут испортить доброе начало, как это иногда бывает. Я уверен, что пособия школьные должны разрабатываться в сотрудничестве с православными богословами, чтобы люди к преподаванию этого предмета привлекались неслучайные. Есть и другие опасения: было уже такое в некоторых регионах, где решили ввести такой предмет. Руководство школы или класса нередко открыто прессовало ребенка, чуть ли не силком загоняя на эти уроки. А если все племя у них – коммунисты до седьмого колена. Невольник не богомольник, как у нас говорят в народе. Бесполезно в православную культуру их загонять из-под палки. Или, допустим, семья исповедует ислам или иудаизм... Здесь необходимо подходить очень мудро и деликатно. Чтобы не затронуть ничьих религиозных чувств. Должно учитываться мнение каждого гражданина. Хотя мое рассуждение в настоящий момент больше смахивает на общественного деятеля, а не священнослужителя, и тем не менее я так считаю.

– Идут разговоры об еще одном нововведении – о том, что в военных частях будет развиваться военное духовенство. На ваш взгляд, каковы перспективы у этого начинания?

– Это чудо из чудес, которого все мы с нетерпением ждем. Я бы даже сказал, что это возрождение наших традиций. Потому что это наша древняя государственная политика. Как бы много в нашей стране ни оставалось последователей марксизма-ленинизма, эти идеи себя исчерпали, показали свою несостоятельность. И институт политинформаторов, замполитов себя тоже исчерпал. И тут все вспомнили, что была замечательная традиция, которая приумножала славу армии российской.

Я сам казак. Мне настолько лестно то, что мои предки внесли неоценимый вклад в процветание державы Российской, в укрепление ее границ. Но в то же время не стоит забывать, что далеко не все казаки были православными. Вспомните те же башкирские казачьи войска, которые известны еще со времен битвы с Наполеоном. И как было управлять этой огромной армией в огромной Российской империи без института военного духовенства. И православные были наравне со священнослужителями, исповедующими ислам, и каждый духовно окормлял своих воинов. Не было ни одного воинского подразделения, ни одного корабля, на котором бы не было человека в рясе или в чалме. В казачьих подразделениях, кстати, возрождать эти традиции стали еще с 90-х годов.

Наша армия держится на сержантском и младшем составе. Отцы-командиры с окончанием рабочего дня покидают казармы. Солдат остается один на один со своими проблемами. Отсюда и весь негатив, включая дедовщину и прочее. Священнослужитель будет иметь общение через тайну исповеди, через таинство причащения, вместе с паствой своей нести тяготы службы. И я считаю, что это просто благодатно. Это очень благоприятно как для церкви, так и для общества нашего и дает возможность реализовать конституционные гарантии службы в вооруженных силах РФ священнослужителям в качестве таковых.

– Общество наше сильно расслоилось, и священники на иномарках смущают людей, находящихся вне церкви. Наверное, народ, обычно далекий от церкви, хочет, чтобы наши пастыри были далекими от материальных благ?

– Вернемся к смутным временам октябрьского переворота. Большевики хотели всех сделать равными в своей бедности. Но сами не следовали своим же заповедям. Вспомните, по какой причине закрыли передачу «Взгляд». Они рассказали о том, как питался Владимир Ильич Ленин, в то время когда вся страна голодала. Были предъявлены зрителю на всеобщее обозрение накладные продуктов питания, состоящие из деликатесов. А вспомните, как жили члены Политбюро в советское время. Ваш вопрос я отношу к себе. Я священнослужитель. Служу уже 30 лет, 25 лет из них прослужил за пределами Российской Федерации. И что же я, по-вашему, на иномарку не заработал? Это нонсенс. Работа священнослужителя ответственна и тяжела. Я бы не назвал ее работой, ибо моя деятельность называется службой. Я служу Отечеству Небесному и земному. Вы же не думаете, что работает только тот, кто большей лопатой много навоза берет и далеко кидает?

Да, первой моей машиной были «жигули». Какие мытарства я через эту машину претерпел – один Господь знает. То, что я выжил в ДТП на этой машине, на мой взгляд, вообще просто чудо. Теперь я точно знаю, что десятилетняя иномарка в десять раз лучше, чем новый отечественный автомобиль.

А завидовать старенькой иномарке (кто же виноват, что старенькая иномарка выглядит лучше нашей новой) могут, на мой взгляд, только лентяи. «Труждающийся достоин пропитания», – сказано в Священном писании. И кто работает с отдачей, всегда себе заработает и на пропитание, и на автомобиль, который является не роскошью, а средством передвижения.

– Возможно, дело в том, что светские люди не понимают, что содержат церковь прихожане, а не государство. Они уверены, что наша Патриархия, наш Владыка – на бюджетной зарплате, и восстановление храмов и монастырей в нашей Епархии, например, финансируется из государственного бюджета, как и служение священника?

– Почему, как вы думаете, мы в лихие 90-ые по миру не пошли и не пропали? Я имею в виду Русскую православную церковь. Да потому, что, начиная со дня подписания Декрета об отделении церкви от государства, церковь всегда была на жестком хозрасчете. На себя работали и сами себя содержали. Не бюджет кормил нас, а мы кормили бюджет. Всегда были и остаются налоги, которые Святая церковь выплачивала и выплачивает. В советское время это вообще было цинично, потому что все памятники товарищу Ленину создавались на деньги фонда памятников, куда перечисляли религиозные организации добровольно-принудительные взносы.

– Признайтесь, в детстве вы мечтали быть священнослужителем?

– Сложно на этот вопрос ответить, потому что я в детстве был активным октябренком, потом – пионером. Причем очень активным, постоянно был ведущим каких-то олимпиад, конкурсов. И мировоззрение мое религиозное тогда было ниже нуля. Я учился тогда другим истинам, которые до сих пор в памяти:

«Коммунисты – это слово крепче стали.
Коммунисты – это слово, как набат.
Марк и Энгельс нам такое имя дали
Десять тысяч лет назад».

Я таких стихов, кажется, целые тома помню до сих пор. Ведь основы марксизма-ленинизма я сдавал всегда на «отлично».

– В семье были православные традиции?

– В мою жизнь православные традиции пришли после знакомства с девушкой, которая в последствии стала моей супругой и матушкой Надеждой. Она оказалась дочерью священника. Когда я женился, пришел в эту духовную семью, именно там я родился как будущий пастырь.

Мой тесть, митрофорный протоиерей Василий Козлов, дай Бог ему здоровья, до сих пор служит в Белорецке, ему 82 года. И два моих сына, протоиереи Петр и Пантелеимон тоже выбрали этот путь, и по благословению Высокопреосвященнейшего Архиепископа Никона оба служат благочинными округов в нашей Епархии. Дочь моя – ныне матушка Мария – вышла замуж за будущего священнослужителя, ее муж – иерей Никита Жданов – служит клириком Покровского храма города Уфы. Наша семья стала такой воцерковленной только благодаря Отцу Василию, который всех наставил на путь истинный. Теперь мы не мыслим своей жизни вне церкви.

– Этот путь выбора православия был долгим, или все произошло моментально?

– У меня такое ощущение, что я только вошел в этот дом, эту семью и сразу остался навсегда. Только попал к Отцу Василию на богослужение и сразу попросил у него стихарь. Я знал, что много в храме моих друзей, которые пришли пошалить, что неудивительно было для советских времен. Я надел стихарь и сказал: «Я буду, батюшка, рядом с вами стоять, чтобы никто не посмел обидеть».

– Можно быть православным, верующим человеком, но принять сан – это очень серьезное решение. Что-то подтолкнуло вас к нему?

– В то время это было очень сложно. Я приехал по делам церковным к Владыке Серафиму (Гачковскому), и он, увидев меня, сразу сказал: «О, Отец Валерий пришел». Какой я тогда Отец был?! Я всего лишь сопровождал тестя своего. Возможно, он сразу что-то про меня знал, что мне и неведомо было. Кстати, он впоследствии меня и рукоположил в священнослужителя.

– По-вашему, место веры – в душе человеческой или в остальной жизни тоже?

– Мне кажется, что эти понятия неразделимы. Ведь Господь говорит: «По делам вашим узнают, что вы мои последователи». Как можно жить по одним законам, веровать по другим, а поступать по третьим? Это невозможно. Дома ты один, в церкви другой, на работе третий. Только бес так делает – везде маску меняет.

– Как вы считаете, сохранит русский народ православие?

– Была, есть и во веки веков будет стоять церковь. В этом я никогда даже не сомневался. Неразделима Русь наша и Церковь наша! Тому свидетельство от Матери Божьей, она же не зря именно православный народ избрала. Я прекрасно понимаю, что враги нашего отечества делают все возможное, чтобы православные народы поссорить между собой. Вспомните конфликт на Кавказе. Вот скажите: кто хочет, чтобы мы воевали? Только дьяволу это угодно, только враг отечества нашего, небесного этого хочет.

– Чего же больше у вас во взгляде на нашу сегодняшнюю и завтрашнюю жизнь – оптимизма или пессимизма?

– Преподобный Серафим Саровский-Чудотворец, величайший молитвенник русской церкви, испытывал всегда и везде Воскресение Христова. Пасха у него была в сердце всегда. Задача священнослужителей – в первую очередь, самим этим посылам соответствовать и паству свою этому учить. Чтобы, видя православного человека, все относились к нему с уважением, а не с сожалением. Поэтому я настроен позитивно и подобно Преподобному Серафиму (пламенеющему) хочу иметь в своем сердце вечную Пасху, встречая каждого Пасхальным приветствием: «Христос воскресе, радость моя!»