«Нарыв? А мы детей не принимаем»: колонка о том, какая это мука — попасть к врачу в Уфе экстренно

Пока вся страна отмечала в это воскресенье День матери, нам с 12-летним сыном пришлось полдня брать штурмом травмпункты и приемные покои уфимских больниц. Получалось это отчаянно плохо, долго и мучительно, в связи с чем и родилась это колонка негодования.

Эта история берет начало на прошлой неделе, когда сын неудачно постриг ногти и заработал на безымянном пальце правой руки рану. Он обработал ее перекисью водорода, но забыть о ней не удалось — через пару дней палец раздуло, и его кончик превратился в пульсирующий красный шар. Не помогали ни мирамистин, ни ихтиоловая мазь, и в воскресенье в полдень сын сдался:

— Поехали в травмупнкт. Не могу больше, больно, — сказал он, растирая слезы по щекам.

Надо сказать, что с детскими травмами сталкиваться нам никогда не доводилось, и по наивности я повезла сына в единственную травму, которую знала сама — больницы № 21. Рассуждала примерно так: дети — они же люди. Где помогли однажды мне — как-то заработала вывих, — там помогут и ребенку.

Но помощь нас не хотела. После того, как я с третьей попытки осилила согласие на обработку персональных данных, как того требовал перед приемом какой-то там медицинский стандарт, к нам вышла медсестра:

— Нарыв? А мы детей не принимаем, здесь взрослый травмпункт, — почему-то шепотом сообщила она.

Моя попытка возразить, что анатомически ребенок такой же человек, только меньше, успеха не имела, и она настойчиво, все так же шепотом, повторила.

— Мы работаем только со взрослыми. С ребенком езжайте в детскую республиканскую больницу.

Стало ясно, что споры и убеждения не помогут, и мы поехали в республиканку.

В детской травме было шумно и кучно: одна малютка разбила в кровь бровь и сопела, грозив разразиться слезами, другая хныкала, прижимая к груди забинтованную ручку, какой-то подросток уныло барабанил по лавке загипсованной рукой. А между ними суматошно сновали перепуганные мамы и папы, тряся пеленками, медицинскими карточками и караулили очередь на прием.

В 14 часов пополудни, через час ожиданий в шуме и гаме, настала наша очередь.

— Ух ты какой, — протянул врач, по виду и акценту индус, разглядывая распухший и почерневший от ихтиолки палец сына. — Только я вас не приму. Вам нужен хирург, а я — травматолог и занимаюсь травмами. Вас примут в детской больнице № 17.

Если кто не знает, детская больница № 17 находится на другом краю города, в Черниковке, ехать туда даже на машине — больше часа. А пока мы мыкались по травмпунктам, пролетело уже два. Стало быть, помощь ребенку откладывалась еще на пару часов как минимум.

И тут вспомнились бесчисленные истории, о которых мы столько раз писали — как, повинуясь каким-то своим внутренним правилам, медики мыкают по больницам послушных рожениц, инфарктников, мам с тяжелобольными малышами, и те, так и не дождавшись помощи, умирают.

Терять сына отчаянно не хотелось — повинуясь материнскому инстинкту, я потащила его в приемный покой республиканки и упросила девушку в регистратуре вызвать к нам хирурга.

— Хотя бы на осмотр, — силой бровей домиком и слезы в голосе вожделенный хирург-таки был призван.

Но спасать раздувшийся и пульсирующий палец сына не стал.

— Вы к нам не относитесь территориально: вы живете в городе, а мы принимаем только из районов, — сказала женщина-хирург и выписала направление в больницу № 22, в детскую хирургию.

— Я понял — помереть у нас гораздо проще, чем попасть к врачу, — изрек враз помудревший 12-летний человек, пока мы топали к выходу.

Родителям, которым довелось вот так же мотаться по городу в поисках медпомощи на своих двоих, я не завидую — даже гоняя от больницы до больницы на машине, мы взмокли и вымотались, как буйволы на пашне.

Историю с автоматами по выдаче платных бахил в больницах и отсутствием разменных монет у гардеробщика, буфетчицы и продавца газет я опущу — эти споры давно уже набили оскомину. Но, невзирая на скандалы пациентов и предписания Минздрава, автоматы живы и мотают нервы посетителям и поныне. Но над нами в приемном покое больницы № 22 сжалились — выслушав нашу одиссею, строгие вахтеры переглянулись и впустили нас просто так, без бахил.

И это был переломный момент — дальше все пошло как по маслу: мы нашли кабинет хирурга, он отвел сына в операционную, и уже через пять минут вывел его с красиво забинтованным пальцем.

— Мне сделали обезболивающее, что-то там отрезали на ногте, но я не смотрел. И ничуть не больно. Боже, как же хорошо, — светился улыбкой измученный ребенок.

Часы показывали 16:05.

А мне оставалось только недоумевать: если вопрос решался так просто, почему нас гоняли как саврасок? Человек идет в травмпункт за конкретной помощью, и ему даже в голову не приходит задумываться о внутренних нормативах и маршрутизации медучреждений. А если случай — острый и нет времени и возможности ковыряться в интернете в поисках адреса детского травмпункта? Почему нельзя помочь здесь и сейчас, а нужно доводить людей до исступления и коматоза? Ведь на каждом этапе квеста можно было направить нас в приемное отделение к хирургу. Складывается ощущение, что это был тест — пройдешь, значит, выживешь. А если не будешь расторопным, твоя участь — естественный отбор.