Василий Ланговой, психотерапевт: «Компьютерные игры не усиливают агрессию молодежи»

После трагедии в Кумертау в Башкирии вновь много заговорили о причинах подростковой и молодежной жестокости. Одни эксперты считают виноватыми родителей (не воспитали!), другие – школу (не научили!), третьи – окружающую среду (раньше такого не было!).

Сайт Ufa1.ru решил побеседовать на эту тему с человеком, которому подростки доверяют самое сокровенное. Врач-психотерапевт студенческой поликлиники, заведующий Центром охраны репродуктивного здоровья подростков Василий Ланговой считает, что жестокость – социально-обусловленное явление. И корни нужно искать чаще всего в семье, в том числе очень важно, как родители сами выражают негативные эмоции.

– Часто говорится, что на уровень агрессии молодежи влияет просмотр телевизора и особенно компьютерные игры. Что вы думаете на этот счет?

– Я считаю, что это упрощение и глупость. Я играю в компьютерные игры с 15 лет, правда, никогда не выбирал обычные «стрелялки». Обычно это стратегии, а сейчас, как и многие мужчины ,играю в популярные «Танчики».

Могу с полной уверенностью сказать, что компьютерные игры не увеличивают мою агрессию. Наоборот, это один из способов снять напряжение и снизить градус агрессии.

Так люди расслабляются: поиграл немного, послал кого-то в чате, и вроде как полегчало. Другое дело, если человек умеет только так снимать напряжение и все. Тогда это становится проблемой.

Часто компьютер, игры и общение только в Сети – вариант эскапизма, ухода от проблем. Молодой человек боится предстоящего экзамена, потому что преподаватель самодур, и играет, чтобы отвлечься.

Компьютерные игры могут вызывать зависимость, но не увеличивают агрессию подростка.

– С какими проблемами чаще всего к вам обращаются подростки?

– Неразделенная любовь, непонимание между родителями и детьми, трудно дается учеба, ссора со сверстниками, то есть проблемы во все времена одинаковые. Но вот люди изменились очень сильно. Я говорю о клиповом мышлении современной молодежи – об их восприятии кратких мыслей и идей. Они мыслят и действуют быстро, что-то увидел и захотел, что-то подумал и сделал, вне связи с другой информацией и без критического осмысления.

Можно только предполагать, что произошло той ночью в Кумертау. Возможно, у молодых людей была злость, которую они хотели выплеснуть. Но они не умели избавляться от негативной энергии, поэтому произошла трагедия. Возможно, они даже не думали о последствиях, когда это делали. Очень часто жестокость в молодежной среде происходит из-за неумения предвидеть результат своих действий.

Часто на приеме я задаю вопрос: «Что дальше?», и человек теряется. Например, девушка хочет уйти из университета, но что будет дальше, не знает, она не думала об этом, и первые мысли на этот счет вводят в ступор.

– Вернемся к теме жестокости в молодежных группах. Откуда она берется?

– Одна из черт подросткового возраста – группирование. С одной стороны, подростки вроде бы стремятся к независимости от взрослых, но в одиночку страшно, никто не хочет социального одиночества.

Подростки выбирают себе компанию, которая исповедует определенные ценности, которые нужно либо принять, либо уйти. А теперь представьте себе, что в этой компании жестокость считается нормой? И человек, даже если не хотел насилия и жестокости, начинает делать это, потому что ему некуда уйти, у него нет другой компании.

Уверяю, если компания из нескольких школьников избила свою одноклассницу, то один из них точно не хотел драки. А может, никто не хотел, кроме зачинщицы или зачинщика, который действительно патологически жесток.

Жестокость у подростков социально обусловлена, и в ядре такой подростковой группы находится человек с глубокими повреждениями психики. И остальные в группе подчиняются ему из чувства ложного авторитета или чувства страха.

– И что делать родителям? Особенно если им не все равно, и они хотят помочь своему ребенку, а в подростковом возрасте никто не хочет слушать маму с папой...

– Хочу донести до родителей, что подросток ключевые решения в своей жизни будет принимать самостоятельно: о первом сексуальном опыте, о том, с кем дружить, а с кем – нет, о выборе профессии, о том, попробовать или отказаться от предлагаемых наркотиков. Даже если вы супер-родители, ваш ребенок сам будет принимать эти решения. И это правильно.

Нужно воспитывать детей «из глубины», поддерживать в ребенке те черты личности, которые даже в условиях жесткой конфронтации с родителями позволили бы ему сохранить правильные жизненные ориентиры. Например, та же антинаркотическая и антитабачная позиция не должна быть просто менторской: «Это плохо». Это должно прививаться из жизненного уклада семьи, на примере родителей. Воспитание – это не просто система указаний («Делай так, а не иначе»), а среда для развития.

– То есть: начни с себя, покажи пример своему ребенку. Кстати, мало кто ссорится при закрытых дверях. Чаще всего ругаются так, что слышно соседям, а не только детям.

– Совершенно верно, агрессия кроме социального группирования со сверстниками имеет еще и социально-семейные корни. Когда родители ссорятся, ребенок видит, как они выражают свою агрессию. Как правило, мужчины обычно отмалчиваются, уходят в себя. Ребенок глядит на холодного отца, который находится в ярости, но не выпускает чувства наружу. И одновременно видит мать, которая, назовем это условно, ссорится по-женски. Например, кричит и бьет посуду. А теперь представьте, как будет выражать агрессию такой подросток: молчит-молчит, а потом как взорвется и сотворит что-то!

– Признаем, что в нашей стране остро стоит проблема семейного насилия. Мужчины бьют своих жен, детей. Правда ли, что девочки, выросшие с агрессивным отцом, часто выбирают себе в спутники жизни мужчину с похожим характером?

– Это очень страшная ситуация, особенно для маленькой девочки. Она не может противостоять агрессии отца, защитить себя, если ее мать, взрослая женщина, не может этого сделать. Ребенок получает психологическую травму, с которой нужно долго работать специалистам.

Часто получается классический Стокгольмский синдром. Девочки вырастают и подсознательно ищут себе спутников жизни, похожих по поведению на своего жестокого отца. То есть что-то ему не понравилось, не так девушка посмотрела на него, он сразу пускает кулаки в ход. Женщина признает право мужчины на агрессию по отношению к ней.

– Резюмируя, что, кроме обращения к психотерапевту, поможет подростку снизить градус негативных эмоций, разобраться в себе?

– Спорт. Потому что спорт с точки зрения психотерапии – это внимание к своему телу. Чтобы правильно сделать какое-то физическое упражнение, нужно сосредоточиться на себе, на своих ощущениях. Спорт для подростка – это внимание к себе, возможность сбрасывать напряжение, общение со сверстниками и появление авторитетного человека (тренера) помимо родителей.

Еще всегда полезна разного рода общественная деятельность в школе или в вузе, волонтерская работа.

– Какие еще причины агрессии вы видите в современном обществе?

– Одна из причин агрессии, суицида и других кризисных явлений – жизнь в постоянном напряжении, когда хочешь одно, а делаешь другое. Если это происходит систематически, то приводит к неадекватным поступкам. Откуда берутся убийства на бытовой почве? Жена мужа пожурила про неубранные носки, а он ее ударил ножом, убил. Но ведь не за носки убил, а за сотни других раз, когда она ворчала, он молчал, вот постепенно у него накопилось. Он просто не замечал, что недовольство и агрессия растут в нем. А потом все это вырвалось на свободу в один миг.

Психотерапия – это уважительное внимание к самому себе, регулирование своих отношений со средой. Очень важно быть внимательным к себе, замечать и выражать свои эмоции. Люди должны говорить: «Я злюсь» или «Ты меня злишь», чем терпеть и через два года убить кого-то.

Сейчас с проблемами депрессии к психотерапевту обращается один из десяти нуждающихся. А к 2020 году депрессия по данным Всемирной организации здравоохранения выйдет на первое место по распространенности, опередив травматизм, сердечно-сосудистые и инфекционные заболевания.

Помочь может развитие культуры обращения к представителям помогающих профессий.

– Но ведь у нас не принято ходить к специалисту. Люди даже не видят разницы между психологом, психотерапевтом и психиатром...

– Да, многим стыдно признать, что есть проблема. Особенно тяжело это сделать мужчинам. Но культура обращения к психотерапевту постепенно развивается, сейчас у меня запись на две недели вперед, каждый день я принимаю по 7-8 человек. Соотношение юношей и девушек 70 на 30.

Но тормозит развитие культуры обращения к психотерапевтам не только социальная стигма: ты ходишь к врачу, значит, у тебя что-то не в порядке, шарики за ролики едут. Есть еще стигма правовая: люди опасаются постановки на учет у психиатра. А постановка на учет означает ограничения в получении водительских прав, устройства на работу и других вещей.

Но в Уфе есть центры, куда можно обратиться за помощью и без постановки на учет. Это наш центр и Республиканский психотерапевтический центр.

Социальная стигма будет меняться постепенно, нужно время. Накопится критическая масса людей, которые расскажут своим друзьям о своем посещении специалиста, о том, что это не страшно, о получаемой помощи.

– Как часто нужно обращаться к психотерапевту?

– Поход к «обычному» врачу директивен. То есть врач решает, что делать с пациентом. Сломана нога? Идете на рентген, потом гипс, потом дома на больничный, а потом гипс снимают, и ты свободен. На приеме у психотерапевта все иначе. Пациент говорит: «Мне плохо», он сам определяет задачу. Конечно, врач выражает мнение, при каком подходе помощь будет наиболее эффективной, но директивный метод отсутствует. Врач не просто назначает лечение, а договаривается с пациентом.