«Лучшая пропаганда бездетности — это ставка по ипотеке»: о запрете продвижения чайлдфри

Законопроект о запрете чайлдфри всё дальше и дальше продвигается по кабинетам депутатов Госдумы и членов правительства России. Его авторы и лоббисты настаивают, что подобная идеология грозит стране демографическим кризисом, а потому должна быть запрещена и караться штрафом. У многих рядовых россиян подобный способ решения проблем в лучшем случае вызывает усмешку. Главный редактор UFA1.RU верит, что вообще-то запреты действуют, но даже у него эффективность конкретно этого законопроекта вызывает сомнения. Почему — он объясняет в своей авторской колонке.

В ХХ веке легендарная модница Коко Шанель шокировала всех, появившись в брюках на публике. Некоторые дамы, наиболее впечатлительные и отчаянные, стали копировать ее стиль, но еще больше женщин пополнили свой гардероб традиционно мужской вещью, когда стал популярен велосипед, а на нем не так удобно передвигаться в платьях и юбках. Я это к тому, что у всякой моды есть прагматичное обоснование — как правило, экономическое.

Просто о «моде на бездетность», представляя в очередной раз закон против пропаганды чайлдфри, заговорил Константин Толкачев — он уже 25 лет возглавляет Курултай Башкирии, в недрах которого и появился этот проект. Это — опытный и образованный человек, мнением которого пренебрегать не стоит. Тем более, что людей, разделяющих это мнение, немало.

Допустим, пожилая пара, которая уже устала безнадежно ждать от своего повзрослевшего дитятко внуков. Чем дальше, тем больше дискуссия между авторами законопроекта и их оппонентами напоминает мне тот самый анекдотичный разговор за кухонным столом, который начинается с вопроса «Ну что, рожать еще не надумали?»

С другой стороны стола принято отвечать тяжким вздохом и закатыванием глаз. Надо что-то объяснять, просто взять и отмахнуться — по меньшей мере невежливо. Родные ведь люди, и у их ожиданий действительно есть основания.

«Не-чайлдфри» преподносят нам идеи бездетности как нечто опасное для общества и противное человеческой природе. Как минимум со вторым я отчасти готов согласиться, имея в виду, что репродуктивные функции заложены в нас природой (увы, не во всех).

Посмотрите на даты рождения старших членов своих семей — даже в годы Великой Отечественной войны люди, как пел Александр Васильев, делали новых людей. Уж извините за пафос, но и в самые жуткие моменты истории есть время для любви и надежды.

Сейчас 18-летнюю студентку, случайно забеременевшую на первом свидании с однокурсником, вы можете со всех сторон засыпать вполне резонными вопросами: «А где вы будете жить? А где вы возьмете деньги? А как вы поднимете ребенка на ноги? Ты готова попрощаться с беспечной молодостью?»

Но с той стороны стола, где сидят люди постарше, напомнят пресловутое «Дал Бог зайку, даст и лужайку», и наша девчонка пойдет выбирать коляску. Ноль осуждения к будущей маме, только добрые пожелания. Без шуток, здоровья ей и удачи — потому что если юной девушке здоровья должно хватить, то вот удача уж точно лишней не будет.

Но давайте констатируем: в таких беседах нередко и сдувается разом всё чайлдфри. Вот тебе и пропаганда. Она не всегда работает даже с экономическим подкреплением, а уж без такового у нее почти ноль шансов. Почти.

Я склонен согласиться с Константином Толкачевым: в стране (не только в нашей) действительно наблюдается «мода на бездетность». Вполне благополучные в финансовом плане пары сомневаются в том, чтобы продолжить свой род, объясняя это размышлениями о морали, экономической и экологической ситуации и проблемами перенаселения планеты или просто гедонистическими установками.

Но ведь и от этого мнения нельзя просто отмахнуться. Ведь и в нем есть резон, и на другой стороне стола тоже «родные» люди. Ну давайте отмахнемся, ок. Давайте запретим. Запреты тоже в моде, и давно.

В 1990-х годах по ТВ крутили стильный рекламный сериал для банка, который снял Тимур Бекмамбетов, — «Всемирная история». В одном из выпусков обыгрывался разговор Александра II со слугой, который подрезал крылья лебедям на озере в императорском имении, а те всё равно улетали.

— Кормить надо лучше, тогда не улетят, — замечает на это самодержец.

Вы можете обзапрещаться, но это не разговор взрослых людей со взрослыми людьми. Это два ребенка спорят — «хочу» и «не хочу», «надо» и «не надо». Вы можете со всех сторон из всех рупоров кричать, что надо следить за здоровьем, но народ не повалит толпами на спортивные площадки, если этих площадок не будет. Вы можете со всех сторон из всех рупоров кричать, что страна хочет новых людей, но эти новые люди захотят себе места в стране. Хочешь зайку? Гони лужайку.

А как там, кстати, дела на рынке «лужаек»? Если собрались бороться с модой на чайлдфри, то запретите просмотр цен на недвижимость и ипотечные условия. Нет ничего более отрезвляющего, чем нынешняя ставка, сейчас это — наиболее эффективная пропаганда бездетности.

А что с ценами на всё остальное? На медикаменты, на еду, на образование. И я не ставлю это в вину тем, кто их формирует (а хочется!) — к застройщикам, к банкирам, к правительству, потому как, надо полагать, их решения тоже не с потолка упали, а обоснованы экономически. Может, с этим в первую очередь стоит разобраться?

Действительно, есть люди, которые не хотят детей. Просто не хотят. Вы отстаньте от них и обратите свое внимание на тех, кого гораздо больше — тех, кто хочет детей, но боится. Вы не развеете их сомнения, затыкая рты тем другим.

Пусть говорят, пусть не говорят — я выношу за скобки любые аргументы чайлдфри, включая перенаселенность планеты, поскольку еще большему числу людей, как мы видим, в общем плевать на такие «мелочи», они не заглядывают столь далеко.

Есть люди, которые просто хотят детей, и всё. Введите смертную казнь за деторождение, и всё равно они будут готовы рискнуть жизнью ради того, чтобы стать матерью и отцом. Никакие разговоры их не напугают. Если здоровье позволяет, ничто остальное их не остановит. Кроме, возможно, требований.

Да что там люди? Думаю, даже у вымирающих панд дела пошли бы веселей, если бы смотрители зоопарка оставили их наедине.