«Сначала он просто клянчил деньги, а потом начал бить»: исповедь матери наркомана, который в 18 лет подсел на мефедрон

— Сначала он просто клянчил деньги. Вымаливал, угрожал, бесился... Потом шел искать их в других местах. А потом он начал меня бить. Хватал за горло, приставлял нож к шее. Обещал, что зарежет, если не дам денег. А затем просто стал воровать. Берет мой телефон и переводит деньги себе на карту. Я пенсионерка, получаю всего 21 тысячу рублей. От этого не остается ничего...

Это откровенная история матери молодого наркомана, рассказанная MSK1.RU. Валентин подсел на мефедрон, когда ему было 18 лет. С того момента жизнь его родных превратилась в ад. Воровство, проблемы с законом, лечение в психиатрической клинике, сомнительные знакомые, закладки, долги и безденежье — рассказываем, как наркотики покалечили и развалили самую обычную московскую семью.

Все имена изменены по просьбе матери молодого человека.

Ирина Михайловна ходит по дому на костылях — зимой она неудачно поскользнулась и сломала ногу, травма не прошла до сих пор. Перед нашим разговором она проводит небольшую экскурсию по своей однокомнатной квартире. На двери единственной комнаты висит записка: «Не входить!»

Внутри всё перевернуто вверх дном. На полу валяется грязная одежда, на ней спит толстая серая кошка. Большая кровать заправлена голубой простыней с какими-то черными пятнами. На кровати стоит пепельница, но горки серого пепла здесь повсюду. Комната прокурена так сильно, что нечем дышать. На столе — пустые бутылки и коробка из-под «Доширака». В остывшем бульоне плавает окурок. Над всеми этими вещами с полки возвышаются книги: Достоевский, Лем, Пелевин, Сорокин…

В этой единственной комнате живет 20-летний Валентин. Раньше Ирина Михайловна постоянно убирала за сыном, но сейчас не делает этого из-за травмы.

Мы разговариваем с ней на тесной кухне. На кухне мать и живет. Тут же она спит на продавленном сером диванчике — в комнату сын ее не пускает.

Ирине Михайловне 58 лет, она — экономист по образованию. Построить успешную карьеру не удалось: девяностые, найти работу было сложно. Про то время женщина рассказывает бегло — приходилось крутиться, менять профессии, чтобы заработать хотя бы каких-то денег. О стабильном постоянном доходе речи тогда не шло. Позже устроилась в магазин одежды, где стала управленцем и начала получать хорошие деньги. В 2002 году родился Валентин. Вскоре после рождения сына Ирина рассталась с его отцом, отдала малыша на воспитание своим родителям, которые жили в Вязьме, а сама осталась в Москве — зарабатывать деньги на будущее своего ребенка.

— С родителями я договорилась, чтобы они забрали его к себе на несколько лет. Я не могла посвятить сыну всё время. Конечно, я к нему постоянно ездила, приезжала каждые выходные, ежегодно возила по разным странам. Каждые ноябрьские и первомайские праздники мы обязательно куда-нибудь ездили по стране... Я старалась сделать так, чтобы мой сын посмотрел мир.

Когда Валентин должен был пойти в школу, мать забрала его к себе в Москву. Первое время учеба давалась ему легко, потом начались проблемы.

— Меня и его начали сильно дергать в школе. Говорили, что его надо выгнать, что его нужно перевести в другую школу, что учиться он не хочет... Завуч постоянно вызывала меня и жаловалась на поведение сына. Они не понимали, что у ребенка переходный возраст. В ответ на это завуч говорил: «Знаете, за 30 лет я впервые слышу про переходный возраст». А он становился всё злее и злее. Стал ненавидеть и ее, и школу. Потом одноклассники записали на телефон речь учителя, которая назвала моего сына «идиотом» и выгнала из класса. Так было несколько раз. Но завуч не верила этому, оправдывала учительницу и говорила, что у них замечательные педагоги...

Валентин в итоге окончил 9 классов, поступил в колледж на столярное отделение, стал играть на гитаре и всё свободное время проводил со своими школьными друзьями. Вместе они сколотили музыкальную группу и написали пару песен...

По словам Ирины Михайловны, Валентин впервые попробовал наркотики именно в колледже — угостили однокурсники. Женщина уверяет, что сын сам к ней пришел и рассказал о произошедшем. Пообещал, что больше такого не повторится. Мать прочитала ему лекцию о том, как наркотики вредны, и больше эту тему не поднимала.

— В какой-то момент он вдруг стал выпрашивать у меня деньги. 500 рублей, 1000... Ну молодой парень, может, нашел себе кого. А я тогда уже и забыла о нашем разговоре. Подумала, что у него есть голова на плечах, не будет связываться с наркоманами. Тогда у меня были деньги, я ему их давала.

А потом Ирина Михайловна вышла на пенсию. Как раз к тому моменту, когда Валентин должен был окончить колледж и пойти работать. Но в конце выпускного курса парень перестал ходить на занятия и среднее специальное образование так и не получил. Работу он также не искал, а деньги продолжал просить у матери-пенсионерки. В семье начались ругань и споры, которые со временем становились всё жестче.

Ирина Михайловна признаётся, что до последнего не понимала, что происходит с сыном. Когда ей стали звонить незнакомые люди и требовать вернуть долги, то она заглянула в переписки Валентина и увидела координаты закладок с наркотиками, а также сообщения от незнакомых людей, с которыми он, как выяснилось, употребляет мефедрон. В СМС Валентин молил их одолжить деньги на следующий раз.

Дальше — хуже. По словам матери, сын всё чаще стал приходить домой в невменяемом состоянии, начинал орать и угрожать расправой. Ирина Михайловна практически не видела его трезвым. Малейший упрек с ее стороны или попытка поговорить заканчивались истерикой.

В тот момент Ирина Михайловна неудачно поскользнулась на льду, сломала ногу и около месяца провела в больнице. После выписки она не узнала своего сына — он стал еще более агрессивным. Валентин, по словам матери, бил ее, душил, приставлял к горлу нож, воровал деньги с карты. Сначала брал немного, потом дошло до того, что за пару дней могло уйти до половины пенсии.

— Однажды он в очередной раз пришел невменяемым, разбил зеркала и окна. Взял нож, стал угрожать, что зарежет меня. Я вызвала полицию. Его побили, постращали. Но всё, конечно, продолжилось. Полицейских я стала вызывать регулярно. Как-то они сказали мне: «Нам вас искренне жаль. Мы вас прекрасно понимаем. У нас здесь в районе — 100 человек таких, как ваш сын». А потом добавили, что сделать ничего не могут. Предложили набрать их, если у меня будет ножевое ранение. «Когда увечья нанесет, когда у вас нож будет торчать, позвоните…»

Во время очередной истерики под веществами Валентин полез в окно — хотел спрыгнуть с 17-го этажа. Мать оттащила его и снова позвонила в полицию. А те вызвали психиатров. Так Валентин впервые оказался в психиатрической клинике.

— Всего он лежал в дурдоме три раза. Первый раз — всего 21 день. Когда вернулся, то вел себя как нормальный человек. Это продолжалось целых пять дней. А потом он напился и начал вешаться в комнате. Я вызвала полицию, его опять положили в дурку. И снова: вышел, опять стал вести себя адекватно. Но в этот раз у него появились в больнице «товарищи», с которыми он лежал. Они выписались, он начал ездить к ним в гости. И они были готовы «угощать» его... Так он снова втянулся в наркотики, хотя первое время признаков не подавал. Об этом я узнала снова из его переписок.

В третий раз, по словам матери, Валентин сам захотел лечь в психиатрическую клинику — клялся и божился, что искренне хочет завязать с такой жизнью. В больнице парень пробыл несколько месяцев, после чего всё закрутилось по прежнему сценарию — новые друзья, деньги, наркотики.

— Валентин начал употреблять и водить к нам домой торчков. Теперь они у нас спят. Я не знаю, что они употребляют, но, во всяком случае, водку и вино они точно пьют. Если их родители им не переводят деньги, то, значит, они крадут их у меня. Поэтому на карте у меня всегда ноль. Когда я получаю пенсию, то перевожу ее подруге, чтобы у меня не было денег на счету. Если в холодильнике есть еда, то они всё съедают. Туалетной бумаги нет, конфеты съедены, сахара — ни грамма. Я стала прятать еду и туалетную бумагу в подъезде. Их постоянно рвет в туалете, я это всё постоянно убираю. Больше некому.

Сегодняшняя жизнь пенсионерки — сплошная экономия. Она показывает почти полностью исписанный блокнотик. В столбик написаны имена, рядом с ними аккуратно выведены числа: 500, 1000, 2000. Это записная книжка с долгами. Ирина Михайловна раздает их все, когда ей приходит пенсия. Через несколько дней, когда она заплатит за интернет и коммунальные услуги, берет в долг снова.

— Если я завтра захочу есть, мне придется у кого-то занять рублей 300 и пойти в магазин... Завтра вот я верну 300 рублей Кате. Для этого снова возьму в долг у кого-нибудь. Ей нужно, потому что она тоже бедствует и будет с меня требовать. Кто-то ждет, а кто-то начинает трясти деньги на следующий день.

Думать о завтрашнем дне ей страшно не только из-за отсутствия денег — запланирована операция на ноге, но ложиться в больницу пожилая женщина боится. Она уверена, что из дома вынесут последние ценные предметы — телевизор и ноутбук.

— Каждый раз сын обещает, что завяжет с наркотиками навсегда, но я не верю ни единому его слову. Я просто хочу нормально жить. Хочу нормальную старость...