Роковая ошибка в челябинском роддоме: мать-славянка 30 лет растила башкирскую девочку

Жизнь 30-летней Люции Тулигеновой из деревни Киржакуль сладкой не назовешь. В пять лет девочка осталась без отца, а в 12 попала в детдом.

– Сначала все хорошо было у нас, мы были самые богатые, – вспоминает молодая женщина, – папа держал подсобное хозяйство, мама была дояркой. Денег на все хватало, нас, детей, четверо было – ни в чем отказа не знали. Но все рухнуло: было застолье, папа с мужиком куда-то ушел, вернулся и сразу лег спать. А утром приехали люди из органов, отца скрутили и увезли. Мама, помню, рыдала страшно.

Причину ареста Мухомата к полудню узнала вся деревня: мужчина сгоряча убил соседа. Но, как выяснилось, напряженность между сельчанами росла давно, зародившись вместе с появлением в доме Тулигеновых Люции: кучерявая девчушка с голубыми глазами как две капли воды была похожа на круглолицего красавца Петра. Как могла в смуглой черноволосой башкирской семье появиться беленькая девочка? Не иначе, как мать нашла ее в соседской Петькиной капусте...

Со дня ареста мужа Альмира так себя в руки и не взяла: все время плакала, стала выпивать и, в конце концов, опустилась. Хозяйство развалилось, некогда зажиточная семья обнищала.

– У нас отключили газ, мы ютились в одной комнатушке, грелись, как умели. Еще я постоянно мучилась с ушами, но лечить было некому – маме было не до нас, – вспоминает Люция. – В один прекрасный день, в классе пятом или шестом, я полностью оглохла. Очень было в школе тяжело: учителей-то не слышу, на уроке ничего не понимаю. Посыпались двойки...

Вскоре домашней жизни детей Тулигеновых пришел конец:

– Была осень, грязь. Я бежала за школьным автобусом и вдруг упала в лужу: у моих стареньких ботинок оторвалась подошва. Я встала – вся с ног до головы в жиже. Какая тут школа? Развернулась и пошла домой.

На следующий день к Альмире нагрянула комиссия по делам несовершеннолетних. Соцработники глянули на покосившуюся запустелую халупу и все поняли. Люцию с сестренкой и братом определили в детдом, а старшего, 18-летнего, – в армию:

– Когда в первый день в приют приехали, над кроваткой висел образок. Я на него смотрела и ревела – просила боженьку, чтобы вернул меня к маме. Потом привыкла. Мама навестила нас всего один раз.

В детдоме Тулигеновых жалели, Люции помогли доучиться до девятого класса и пристроили в техникум – получить профессию продавца. Но как работать, когда ничего не слышишь, а в математике – ни бум-бум?

Простить родителей за искалеченное детство Люция так и не смогла: вышла замуж, один за другим появились трое детей – младшему недавно исполнилось девять месяцев. Живут – не шикуют: муж перебивается случайными заработками, из доходов – детские и пособие Люции по инвалидности. Когда родителей не стало, перебрались в их дом: дыры залатали, что смогли – подправили. Ни о каких чудесах и не мечтали – день прожили, и слава богу.

Через неделю после Нового года Люция получила в соцсети странное сообщение:

– Писала девушка, Екатерина Туганова. Мол, ее мать рожала тридцать лет назад, и запомнила фамилию, как у меня – Тулигенова, дескать, надо сдать ДНК. А я понять не могу – от меня-то что ей надо?

Затем незнакомка показала Люции фотографию своей матери. Смотреть сбежалась вся родня:

– Золовка на меня глянула и побелела – вы, говорит, как одно лицо! А Катя сама – моя вылитая сестренка Аля.

Зое Тугановой из Челябинска было 39, когда она решилась на третьего ребенка: встретила настоящего мужчину – любящий, заботливый, за таким замужем не пропадешь.

– В тот день сразу все пошло наперекосяк, – вспоминает Зоя. – Я же бывалая – двоих родила. Утром почувствовала схватки, вызвала скорую. В приемном говорю: мне надо родить, уже пора. Они посмеялись и отправили меня в родовую. Сижу я среди клеенок, готовлюсь. И вдруг меня перевели... в патологию! Что за чудеса! А время уже обед. Спрашиваю, дескать, кормить меня будете? Нет, отвечают, вас будем кесарить! Вот, думаю, странно – у меня всю беременность анализы были образцовые.

К пяти вечера Зоя родила девочку. Сама, как и обещала, – никакое кесарево не понадобилось.

– Мне дочку поднесли – круглые синие глаза, большой рот, широкие ноздри. Ох, думаю, как на Мишу-то моего похожа! Положили ее у меня в ногах. И тут смотрю – еще девочку несут, кесареная. Я еще пошутила, дескать, вы смотрите, не перепутайте – там моя девочка лежит. Вот им бы сразу бирки детям на ручки надеть, и ничего бы не случилось.

Наутро Катю, как окрестила дочку Зоя, принесли кормить.

– Я на нее глянула и охнула: кого, говорю, вы мне принесли?! Это не моя девочка, а татарочка, – возмущается женщина. – А на меня шикнули – муж же татарин, так какие вопросы? Но я же глаза-то голубые запомнила! Стала возмущаться, да мне психушкой пригрозили...

Тогда Зоя отыскала в отделении кесареную роженицу – башкирку Альмиру Тулигенову из Киржакуля:

– Худенькая такая, темненькая. Я – к ней: мой ребенок, дескать, на меня не похож, а твой? А мой, говорит, похож... Вот скажи она тогда, что сомневается, и нам бы детей, глядишь, и разменяли... Так и растила я Катю, как родную. Меня еще полгода потом медики мурыжили, почему дите вес не набирает: моя-то на три четыреста родилась, а эта была два восемьсот...

Катя росла слабенькой, постоянно болела, а в шесть лет у нее нашли проблемы с сердцем – пришлось срочно оперировать. Супруг Зои видел, что малышка – ни в мать, ни в отца, но деликатно молчал. В единственной дочке он души не чаял и самозабвенно с ней возился: в два года девочка уже знала буквы, в три читала, в школе и институте с ней проблем не знали.

– И работа у Кати отличная, на иномарке катается, на море сына отдыхать возит. Вот не попади она к нам, неизвестно еще, осталась бы в живых. Может, и оперировать бы не стали, – вздыхает Зоя.

Этой зимой Катя упросила устроить ей встречу с подругой матери Фаридой.

– Фарида у меня – умница: по святым местам ездит – верит, что у нее дар ясновидения, – смеется Зоя. – Я еще над Катей пошутила, мол, что – хочешь узнать, что ждет на личном фронте? А вернулась дочка сама не своя: «Мама, Фарида сказала, что я тебе не родная».

Тут-то мама все и рассказала. Женщины обнялись, а когда прорыдались, сели искать в соцсетях некую 30-летнюю Тулигенову из Киржакуля.

– Сразу на Люцию и наткнулись. Катя на фото как глянула, аж вскрикнула: «Мама, да у нее губа папина!» Тут уж и я разглядела: вылитая Зоя Нестеренко – сестра моя из Кургана, – не может сдержать слез женщина. – Анализ ДНК сделали: 99,6 процента совпадение. Так вот и нашли мою девочку через 30 лет.

Зоя Туганова подала иск в суд – требует от Минздрава Челябинской области компенсировать моральные страдания, причиненные кровной дочери путаницей.

– 12 июля заседание было, Люция тоже приехала. Я на нее смотрю и реву, остановиться не могу: господи, думаю, какой несчастный ребенок – ни детствва не видела, ничего. Вдруг слышу, судья мне говорит: «Обоснуйте свою сумму – 10 миллионов. Не многовало ли?» Я возьми и скажи: будь мой закон, я бы за каждый год жизни этой бедной девочки по миллиону требовала!

На эти деньги женщина планирует приобрести родной дочери жилье и помочь ей свести концы с концами.

Но больше всего Зоя мечтает наказать тех, чья халатность привела к роковой ошибке: ведь сколько похожих историй, которые не заканчиваются хеппи-эндом...