Шаура Гильманова, журналист, директор школы-студии телерадиоискусства ГУП ТРК «Башкортостан», заслуженный работник культуры РБ, заслуженный деятель искусств РФ и РТ: «БСТ – это добрый экран»

С ее именем связано большинство самых известных телепроектов на башкирском телевидении. Именно Шаура Гильманова стояла у истоков первых ток-шоу, коммерческого проекта «Дарю песню», она открывала мусульманскую программу «Йома» и утренний канал «Салям». Не обошлось без ее участия и при запуске башкирской «Песни года», которая сейчас называется «Хрустальный соловей».

Она – автор первых выпусков живущих уже по 17 лет программ «Автограф», «Сокращая расстояния». Кроме того, большинство сегодняшних тележурналистов азы профессии познавали именно на ее лекциях. Год назад школа-студия телерадиоискусства при ГТРК «Башкортостан», которую она возглавляет, получила государственную лицензию на образовательную деятельность. Но при этом Шаура Габбасовна не перестает создавать передачи, которые любимы и востребованы многими телезрителями, и уверена, что главные ее проекты еще впереди.

– Как вы пришли в журналистику?

– На самом деле, я – несостоявшаяся актриса. Я собиралась поступать в театральное училище, но родители настояли на том, чтобы я поступала в педагогическое. Кстати, закончила Салаватское педагогическое училище, в котором сейчас преподаю. После училища меня распределили в Красноусольск и там уже меня пригласили на местное радио диктором. Это был 1974 год. А в 1975 году меня уже взяли в штат на должность корреспондента-организатора. В Казанском университете уже обучалась на радио-тележурналиста. Почти семнадцать лет отдала радио, а потом еще столько же – телевидению. В общей сложности я ровно 33 года в этой профессии.

– Начинали на радио, но стали известны и популярны именно благодаря телевидению. На ваш взгляд, за какой областью журналистики будущее?

– Я каждую свою лекцию начинаю со слов, что сегодня «сила воздействия телевидения на массы равна сумме сил воздействия всех СМИ вместе взятых плюс радио». Телевидение сегодня занимает такое место, о котором уже не спорят. Даже интернет не противостоит. Ждать того дня, когда каждая деревня у нас будет подключена к всемирной паутине, придется не меньше полувека.

– Работа на телевидении много сил и времени отнимает?

– Точнее, все время. Тем не менее, люблю жить по графику. Смешно, но факт. Режим для меня – это самое главное. К сожалению, я из тех, кто больше всего знает тонкости своей профессии. На радио я как-то умудрилась однажды за месяц сделать 18 норм. Я из тех людей, которые что-то меняют, привносят новое, но не забывают при этом о качестве. Чтобы столько сделать, надо не спать совсем. И я, действительно, порой сутками не спала, каждый день с магнитофоном ездила домой и обратно. Я полжизни прожила, оставляя на сон буквально 3-4 часа. На радио в день иногда по три раза в эфир выходила. С переходом на телевидение телецентр засосал совсем. Моя жизнь прошла здесь в РТЦ, и другой жизни практически не было.

Недавно на нашем канале повторили мою передачу десятилетней давности о народном поэте Ангаме Атнабаеве. Ветеран журналистики, мой коллега после передачи прислал мне SMS: «Или нет теперь таких поэтов, или перевелись такие журналисты? Почему на телевидении нет больше таких передач?» Да, это лестно. Речь идет не только о художественном уровне, содержании передачи. Дело в том, что через 10 лет материал не устарел, не потерял актуальность. Это у нас называется «высший пилотаж». А то у нас уже на плановый повтор, через месяц делают перемонтаж передачи, т. к. видеопродукция не рассчитана на долгую жизнь. И после таких слов забываешь о том, сколько сил и времени все это отнимает.

– Я знаю, что и дети пошли по вашим стопам?

– Сын, который ненавидел всю жизнь радио и телевидение, только потому, что мама сутками пропадала на работе, уже больше пяти лет работает в области ТВ рекламы. Устроился он сюда не только без протекции, но и тайно. И мне очень приятно было, когда один из коллег не так давно сказал: «Я случайно узнал, что Гильманов Салават – это ваш сын. Так вот, Шаура Габбасовна, это ваш самый лучший телевизионный проект». Это высшая хвала маме. Дочь у меня закончила в Уфе Академию искусств как редактор-музыковед, а в этом году заканчивает Санкт-Петербургскую театральную академию как редактор-театровед. На прошлой неделе они сыграли свадьбу с Ильфатом – баймакским студентом из Санкт-Петербурга. Он тоже заканчивает второе образование. Оба стажируются на БСТ.

– Какие плюсы есть у тележурналистики как профессии?

– Самый главный плюс это 100-процентная реализация. То, что не получается рассказать, покажешь. То, что показать не получается – дорасскажешь. То, что не получается словами выразить, можно изобразить жестами, мимикой. Да, на радио намного глубже анализы, намного описательнее образы, намного богаче информация, но радио менее привлекательно, потому что лишено живого визуального общения.

– Как возникла идея школы-студии?

– Меня всегда смущало то, как именно люди попадают на радио, телевидение… Кто-то кого-то порекомендовал… Кто-то просто сам решил, что он телевизионный человек, потому что у него глаза, зубы красивые. Иногда люди всеми правдами и неправдами стремятся сюда, не имея не только профессионального образования, но и вообще никакого представления о телевидении. К сожалению, у нас нет образовательных центров, где готовят узких специалистов для радио и телевидения. Единственный специализированный университет находится в Санкт-Петербурге.

В ГТРК всегда было развито наставничество, но это не решает кадровой проблемы. Кстати, неблагодарное это занятие – учить молодого коллегу ремеслу. Учишь человека, учишь... Научишь, а он перестает даже здороваться с тобой. Понятна его психология: добившись своего, люди в первую очередь освобождаются от бывших друзей и учителей, т. к. те знали его еще немощным. Кроме того, делалось это все на общественных началах, а доставшееся бесплатно никогда не ценится. Мы хотели не только создать учебную базу, но и своеобразный фильтр доступа на телевидение. Разработали 28 программ, без которых организация радио и телевидения невозможны. Получили первыми государственную лицензию на образовательную деятельность. Вот только на прошлой неделе закончился мастер-класс Эдуарда Розовского, заведующего кафедрой операторского искусства Санкт-Петербургского университета кино и телевидения. До этого приезжал Денис Вишня из Екатеринбурга – преподаватель Центра обучению тележурналистов. Популярны курсы подготовки специалистов с участием мастеров из Институтов повышения квалификации работников радио и телевидения. Курсы имиджелогии у нас вели шестикратный призер международного конкурса «Золотой гребень» и личный имиджмейкер Горбачева.

– Недавно в ГТРК прошел день открытых дверей. Сотни ребят узнали о том, где можно научиться на радийщиков и телевизионщиков. Ваша школа – филиал Санкт-Петербургского университета?

– Нет, это самостоятельный образовательный центр. Проводят учебу наши профессионалы и приглашенные профессора из ведущих телевизионных школ, институтов и университетов. А учатся наши коллеги, претенденты на замещение должностей, желающие со стороны. Да, Санкт-Петербургский университет уже три года проводит выездные вступительные экзамены на нашей базе. А на дне открытых дверей, который прошел неделю назад, мы в первую очередь, презентовали нашу Гостелерадиокомпанию и нашу школу-студию телерадиоискусства. А рассказать про Университет кино и телевидения Санкт-Петербурга приехала сама руководитель выездной приемной комиссии, первый проректор СПбГУКиТ – Г. В. Тихомирова и мастер-педагог, мэтр российского кино Эдуард Розовский и получающие там спецобразование наши студенты-целевики.

– Есть то, о чем сожалеете?

– Вы знаете, когда я в последние годы жизни Мустая Карима приходила к нему (а нас с ним связывает многолетняя дружба), он меня всегда спрашивал «Ну, как?» И только я начинала рассказывать ему про свои телевизионные проекты, как он останавливал меня и говорил: «Меня не интересует, что там у тебя на телевидении. Там ты уже все показала и доказала. Я тебя про книгу спрашиваю». Он был уверен, что телевидение – это проходящее. Я сама это теперь понимаю. Но вот с книгой у меня дела пока – временный тормоз! Может быть, я замахнулась на слишком объемный труд?! Может, стоит весь этот материал выпускать маленькими порциями!? Понимаю, что надо сесть и дописать, но то ли время найти не могу, то ли не созрела.

– Вы сами пытались сравнивать передачи на центральных каналах и на БСТ?

– Я понимаю, что вы хотите сказать. Но, давайте, не будем обобщать. Можете мне сказать, конкретно какая передача на Первом канале лучше, добрее, душевнее и притягательнее, чем башкирская? Что для души получает зритель от передачи с Лолитой? Мне кажется, что концепция большинства передач на центральных каналах направлена на то, чтобы полностью разнуздать, раскомплексовать, задурманить, короче – отвлечь зрителя от реальной жизни. Почитайте специализированные журналы, обзоры… Вы не найдете ни одной позитивной оценки ТВ программ, тем более деятельности целых каналов! Там просто с грязью смешивают все эти дешевые шоу, и все отвлекающие маневры заэкранных политиков. «Голубой экран болен желтухой», – так называлась одна из последних запомнившихся статей про телеискусство. Это самая точная оценка состояния современного российского телевидения.

Сегодня телевидение является основным институтом управления страной, но государство обращается с нами, как со сферой обслуживания. Телевидение частенько ассоциируется с телевизором – т. е. предметом быта, как холодильник, стиральная машина. На этом фоне БСТ – доброе телевидение. Вы просто возьмите и посмотрите вечерние выпуски новостей на российском, первом и нашем каналах. Какой осадок остается у вас на душе от каждого из них? Одно время нас упрекали в том, что в сюжетах только и делают, что «ленточки перерезают». А что плохого в том, что у нас в республике практически каждый день открываются новые социальные объекты? Почему нельзя рассказать зрителям об этом?! Что хорошего в том, что 15-20-минутный выпуск российских новостей состоит как минимум из 5-7 сюжетов, в которых кого-то убили, взорвали, зарезали? Концепция нашего телевидения – созидательная. Мы стараемся рассказать о положительном опыте, но это не значит, что мы совсем не говорим о негативе.

Обывателям, возможно, не хватает «жаренького» на экране, но для этого есть сотни печатных и десятки электронных СМИ. Пожалуйста, обращайтесь к ним! В конце концов, каждый вправе писать и говорить о том, о чем хочет. Ну, не нравится нам смаковать подробности жутких убийств! Почему мы должны идти на поводу у зрителя с таким низким и извращенным вкусом? Я сама за то, чтобы на телевидении было больше правды. Но я не за ту правду, когда весь профессионализм тратится на то, чтоб в деталях рассказывать о том, кого как убивают, кто с кем спит и кто кого, за сколько подкупает. Это уже не журналистика.

– Но это рейтинг.

– Такой рейтинг мне не нужен. Я не хочу завоевывать рейтинги длиной юбки и цветом сапог. Журналистика – это гораздо большее. Это информация к размышлению, воспитание масс, это – летопись. Кстати, наше радио и телевидение имеют единственный живой архив в республике. Нигде больше нет записей живого Мустая Карима, Мусы Гареева – только у нас. Телевидение в республике сегодня единственный инструмент, который фиксирует живое многонациональное искусство. Это и спектакли, и концерты, и личности – носители духовных ценностей. И то, что мы не опускаемся до «чернухи», я считаю нашим достоинством, а не недостатком. А что касается рейтинга, то по республике – мы, как правило, в первой тройке.

– Бытует такое мнение, что у БСТ такой большой рейтинг исключительно за счет сельских районов. Насколько это верно?

– Не стоит забывать, что основное население нашей республики до сих пор живет в деревнях. И наш канал действительно смотрят и любят сельские жители. Там мы опережаем по рейтингу даже основные государственные каналы. И я не понимаю, почему это должно кого-то пугать. Что они еще должны смотреть? К сведению, много людей и первый, и второй канал так же ругают. В Казани татарское телевидение ругают, в Москве – свое. А в Уфе – БСТ. И знаешь, почему? Потому что мы приходим в дом зрителю сами, бесплатно. Чтобы артиста поругать, надо купить билет, прийти и посмотреть его концерт, спектакль с его участием. Чтобы писателя поругать – надо книгу купить и прочитать. А нас можно в любой момент включить и задарма поругать.

Один раз купил телевизор – и вот всегда предмет для критики под рукой. Почему-то все считают, что они имеют право ругать телевидение. Даже нечистоплотный продавец, воришка мелкий и тот ругает телевизионщика, не говоря уже о коллегах из других СМИ. Газетчики часто соперничают с РВ, ТВ, но пригласишь их, посадишь перед микрофоном, и многие даже полноценное связное предложение сказать не могут. Это со стороны только работа телевизионщика кажется легкой и славной. Далее, не надо забывать, что на телевидении тоже живые люди работают, у которых болят зубы, не хватает денег, ворчит супруг (а) и попадают в какие-то передряги дети. Но нам, телевизионщикам не позволено ни болеть, ни жаловаться, ни даже ошибаться.

– Может быть, они ругают, потому что им не все равно?

– Кому не все равно – тот ругает. Тот не просто отрицает весь канал, а что-то конструктивное предлагает, по-доброму.

– Когда-то ваш конек был прямой эфир, жанр – ток-шоу. Не предлагают организовать новые проекты?

– У меня есть свои эфирные планы, они не связаны с буднями ТВ. Что касается ток-шоу вообще, на русском языке их пруд пруди на всех каналах. На башкирском языке сделать настоящее ток-шоу очень сложно – разговорная развлекаловка тяжело воспринимается зрителями. Это связано, в первую очередь, с особенностями языка, потом – с менталитетом журналистов и с менталитетом участников, а также с менталитетом нации, в целом. И потом, кого приглашать на национальное ток-шоу? Приходит молодежь, которая говорит на смешанном русско-башкирско-татарском языке! Небольшое количество владеющих чистым башкирским языком интеллигентов и так кочует из передачи в передачу.

Сейчас очень мало людей среди политиков, депутатов, журналистов и даже писателей, которые могут чисто и правильно на башкирском языке излагать свои мысли. О каких высокохудожественных ток-шоу может идти речь?! В прошлом году мы провели республиканский конкурс на образцовое владение государственными языками в профессиональной деятельности. Пришло более 300 человек, мы неделю отбирали и отобрали, в конце концов, двух человек, которые более или менее могут вести на экране что-то. Теперь вы представляете себе пропорцию между желающими работать на телевидении и теми, кто на это действительно способен?!

– Есть какие-то особенности национальной журналистики вообще и башкирской в частности?

– Мы не просто национальное, мы еще и региональное телевидение. Национальное и региональное телевидение – это разные вещи. Региональное ТВ должно удовлетворять информационные потребности местности и его населения. Мы этим занимаемся больше.

А у национального телевидения одна прерогатива – она должна работать на нацию. Никто другой больше не будет копить и собирать все то, что связано с башкирской историей, культурой, с башкирским театром и литературой, с нашим языком.

И я не боюсь обвинений в национализме, потому что уверена, что национальное телевидение – это крыша над нацией, это хранилище всего национального. И нам намного сложнее, чем нашим соседям, скажем, из Татарии. У нас одинаково широко представлены разные нации, и это нельзя не учитывать. Нигде, кроме Башкортостана, больше не ведутся радио-телепередачи на нескольких национальных языках.

– Чего не хватает нашему телевидению?

– Профессионализма. Его всем не хватает – и газетчикам, и радийщикам. Самый большой недостаток нашей тележурналистики в том, что наши передачи сейчас выходят в красивой упаковке, но за мишурой часто не видно достойного содержания. Каждый журналист, выходящий к телезрителю, должен в первую очередь ответить сам себе на вопрос: «Что ты дал зрителю?» Если реципиент целый час просидел перед телевизором, посмотрел ток-шоу и ничего нового не узнал, если он остался равнодушным к тому, что происходило на экране – то грош цена такому шоу, этому автору, да и каналу! Ограниченность знаний, примитивизм интеллекта и узкий кругозор – это самые страшные враги не только для телевизиощиков, но и для всех журналистов.

– Вас можно назвать патриотом БСТ?

– Не можно, а нужно. Если патриот БСТ не я, то кто? Рядом со мной в ГТРК нет журналистов, кто бы проработал здесь больше меня. Было очень много предложений: возглавить печатные издания, культурные или учебные учреждения, вплоть до должности замминистра. Но я ни разу никому не сказала «да». И не колебалась даже. Зато в своем деле я – профи. И не боюсь показаться нескромной. Карьера мне всегда улыбалась.

Я была в Башкортостане самым молодым заслуженным работником культуры, первой из женщин удостоилась высшей журналистской награды – республиканской премии имени Ш. Худайбердина. Мой профессионализм отмечен почетным званием Республики Татарстан, где я обучалась. И, наконец, я – первый журналист, которому присвоено звание заслуженный деятель искусств России. И если все это произошло в стенах гостелерадиокомпании «Башкортостан», следовательно, Башкирское телевидение уже из разряда средств массовой информации переросло в новый вид искусства. Теперь же мне хочется максимально передать свои знания молодым.