Борис Гребенщиков, музыкант: «Как только человек понимает, что в нем находится Бог, – надежней опоры не придумать»

«Лев Толстой писал тексты исключительно для музыки reggae», – именно такой тезис высказал в песне Zoom Zoom Zoom признанный мастер интеллектуального поэтического абсурдизма Борис Борисович Гребенщиков. Пресс-конференция, последовавшая за уфимским концертом «Аквариума», показала, что данное произведение оказалось в чем-то пророческим. Ибо этот сеанс общения с представителями СМИ при ближайшем рассмотрении более всего напоминал безумную пьесу Сэмюэла Беккета или Эжена Ионеско. Итак, сразу же после того, как музыка закончилась, «господа журналисты» с цифровыми фотокамерами и диктофонами наперевес устремились в гримерку, в смутном предчувствии чего-то сенсационного.

– Борис Борисович, во время прошлого концерта над сценой у вас висел пиратский флаг и была бандана на голове, а сейчас был новый флаг и новая прическа. Есть ли шансы когда-нибудь увидеть вас без бороды? Или в бороде – ваша сила?

– Все в руках Господних.

– А что у вас в руках?

– У меня в одной руке – спички, а в другой – сигарета.

– Скажите, а вот этот дым, который со стороны сцены весь концерт шел, он не вредный?

– Нет, он очень полезный, там витамины – Е, С, и , по-моему, D. В наших широтах солнца мало, и поэтому витамин D нужен.

– А вот скажите, пожалуйста, вы живописью сейчас балуетесь?

– Вы знаете, я ничем не балуюсь. Живопись, как и любое другое серьезное занятие, требует полного поглощения. Поэтому, чтобы заниматься живописью серьезно, нужно перестать заниматься музыкой. Если у меня будет время, я с удовольствием порисую, потому что мне это нравится. Но последние несколько лет на это времени не хватает.

– Извините, пожалуйста, извините! Я всю жизнь хотел узнать, вот вы сейчас сказали: я ничем не балуюсь. У вас есть такая песня «Я удолбан весь день, уже лет 12 подряд». Знакомые слова, да?

– Что-то я не помню такой песни. «Лет 12 подряд» – помню, а что «удолбан весь день»...

– Это песня «Таможенный Блюз»!

– Понимаете, дело в том, что лучше вам про эту песню спросить у гитариста, который там играет...

– Отмазался, отмазался!

– Нет, я не отмазываюсь. Эта песня... Если внимательно посмотреть, то она не совсем от моего лица. Скажите, а Ник Кейв, когда он поет про то, что он девушку убил, – его нужно сажать за это?

– А «Козлодоев», который сползает, – от вашего лица?

– «Козлодоев»... Вообще это про постороннюю личность. По-моему, слова «я» нет в «Козлодоеве».

– Вас очень раздражает, когда просят спеть песню «Город Золотой»?

– Нисколько не раздражает, песня-то прекрасная.

– А ведь есть же у вас слова: «На кой мне хрен ваш город золотой»? Что это – отрицание самого себя?

– Тоже, кстати, посмотрите, какая там песня – от чьего она лица.

– На пластинке с музыкой к фильму «АССА» написано, что эта песня – народная, но потом выяснилось, что у нее есть какой-то автор. Кто же это на самом деле?

– Автор – зовут его, если я не ошибаюсь, Владимир Вавилов, это петербургский музыкант. Мелодию написал именно он, а не Франческо де Милано. Есть в Интернете очень интересные по этому поводу раскопки. Слова написал Андрей Волохонский, соединить музыку со словами придумал Леша Хвостенко. Вавилов в те годы не мог издать свое произведение под собственным именем. Так и возник Франческо де Милано, все равно никакой худсовет не смог бы это проверить, потому что худсоветы у нас нот, как известно, не читали.

– В прошлом году в одном из интервью вы сказали, что не хотите больше записывать альбомы и ищете новые виды распространения своей музыки.

– Новый вид распространения так и не появился. Выставлять музыку в сеть мы и так выставляем, а в данный момент у нас есть некоторое количество материала, с которым еще непонятно, что мы будем делать. Вероятно, все-таки его нужно будет выпустить в качестве альбома, потому что не у всех есть Интернет, скажем так.

– Наверное, практически у всех.

– Нет, далеко не у всех, вы преувеличиваете. Вы плохо знаете родную страну. Я предполагаю, что появится какая-то совсем новая форма, но пока я о ней не слышал. А сделать это на СD или на флэшке – все равно.

– Как вы относитесь к тому, что самые популярные российские рокеры выступили с концертом в Москве, на Красной площади? Как бы рок все-таки ассоциируется с каким-то противостоянием с властью?

– Вы на самом деле задали очень интересный философский вопрос. Последите за моей логикой. Мне кажется, что если рокеры находятся в противостоянии к власти, значит, они очень несвободны, потому что они целиком зависят от того, что делает власть. Мне кажется, что если человек играет музыку, все равно – рок это, или джаз, или что-то еще, он должен быть, в первую очередь, свободен. И от своей власти тоже. И поэтому он не должен быть связан с тем, что делает власть, ему должно быть до лампы. И поэтому мне, честно говоря, до лампы – кто выступает на Красной площади, кто не выступает. Если они хотят кого-то поддерживать – пожалуйста, значит, им за это платят деньги.

– А в чем степень свободы – если сравнить советский период и наше время? Сейчас получается, если следовать вашей логике, рокеры стали даже чуть более зависимы от власти?

– Я думаю, что в те годы никому просто в голову не могло прийти предложить им такое, потому что они считались вредными насекомыми. Теперь, по счастью, они стали заслуженными народными артистами. Если они хотят поддерживать власть – я целиком за, пусть они ее поддерживают, это их дело. Мне кажется, что дело музыканта – все-таки стоять в стороне.

– А вы ведь тоже принимали награды – от Путина!

– Вы знаете, награды я люблю получать, я их собираю. Только не совсем от Путина, но, в итоге, конечно, получается, что от него. Так что, если у вас есть лишние награды, то я был бы очень рад.

– Прекрасно, тогда позже договоримся о цене.

– Вот я вас и поймал – вы только, оказывается, своей собственной выгодой руководствуетесь. А ту награду мне дали бесплатно.

– Как вы относитесь к тому, что Юрий Шевчук выступал на «Марше несогласных» в Петербурге?

– Опять-таки, мне кажется, что человек, занимающийся музыкой или искусством вообще, должен быть в стороне, потому что он работает для всех, включая и правых, и левых.

– А Джон Леннон с его выступлениями против политики властей?

– Меня всегда немножко возмущает полное невежество. Скажите мне хотя бы об одном случае, когда Леннон выступал против политики любой власти. У Леннона из-за его судимости по марихуане были проблемы с правительством Соединенных Штатов. Он туда въехал, но выехать не мог очень долго, и очень долго боролся за то, чтобы стать гражданином США, заработав это право лишь незадолго до смерти. ФБР его всячески привязывало к разнообразным течениям, но в итоге выяснилось, что он к антиправительственным течениям не имеет отношения, как и всякий нормальный человек.

– А относительно движения Шри Чинмоя у вас какое мнение? А то бытует мнение, что оно родственно тоталитарным сектам.

– С моей личной точки зрения, Шри Чинмой был одним из крупнейших учителей ХХ века. В России, как мы только что выяснили, фактам никто не уделяет внимания. Потому что если посмотреть определение тоталитарной секты, например, на специальном сайте, становится понятно, что последователи Чинмоя под это не подпадают, им абсолютно никто мозги не промывает. Я общался с этой компанией чуть больше полутора лет.

– У вас есть песня «Мама, я не могу больше пить»...

– Пророческая оказалась песня.

– Мне кажется, вы обманываете.

– Прекрасно. Видите, у вас недоверчивый склад ума.

– В связи с чем вам неинтересно пить?

– Физически. Я все-таки пил 35 лет, и очень хорошо знаю, что это такое. И ни разу в жизни не сожалел. Но мне просто стало неинтересно попадать в одно и то же состояние, которое ничего особо радостного мне не дает. Я выяснил, что если не пить, то мир станет значительно интереснее.

– А как вы смогли? Ведь многие люди не могут избавиться от этой зависимости. А тут – пить 35 лет, и вдруг так резко бросить.

– Мне просто надоело. У меня не было проблем, зависимости. Просто надоело.

– Можно в связи с этим спросить: что вы посоветуете тому, кто хочет найти опору в самом себе, а не во внешних обстоятельствах, которые сами в себе не имеют никакой опоры. Что нужно человеку, который хотел бы опираться именно на себя?

– В первую очередь, проанализировать свою жизнь и понять, что существует Бог, то, что мы называем Богом. Как только человек понимает, что существует Бог, уже сделан огромный шаг. Следующий шаг – понять, что Бог находится не где-то на небе или в церкви, а везде, и в нем самом в том числе. И во всех остальных. Как только человек понимает, что в нем находится Бог, – надежней опоры не придумать.

– Согласны ли вы с утверждением о том, что в словах разных ваших песен больше логических связей между собой, чем в словах одной песни?

– (Смеется.) Скажем так, человек, который возьмет на себя труд загнать все это в компьютер и проанализировать, может прийти к очень интересным результатам.

– Какие, по вашему мнению, нынешние молодые группы несут идеи рок-н-ролла?

– Зависит от того, что мы называем рок-н-роллом.

– Ну, вот про что пел Джим Моррисон, «Пинк Флойд»...

– Ну, они пели вообще про разное все немножко. Если вы имеете в виду свободу – может быть, тогда стоит искать рок-н-ролл не среди молодых групп? Среди молодых пока, к сожалению, я особенно никого не могу назвать.

– Ну, а все же – из наших, отечественных?

– Все, наверное, так или иначе имеют это в виду, но логичнее всего поступает Tequilajazzz, которая на своем стоит и никогда со своего не сойдет. Они, наверное, самые прочные. За них, как за людей и как за музыкантов, я могу поручиться.

– Как вы относитесь к современному телевидению?

– Я его не смотрю. Потому что каждый раз, когда я пытался это делать, у меня было такое ощущение, что я нахожусь в выгребной яме. И мне не очень приятно находиться в выгребной яме. Поэтому гораздо проще его не включать.

– Каким вы видите будущее нашей страны? Тоталитарное государство – или еще есть шансы?

– Нет, до тоталитаризма, я надеюсь, нам еще достаточно далеко. Пока пытаются восстановить разграбленное и разрушенное. Как далеко они зайдут в том, чтобы завинчивать гайки, сказать сложно. Зависит целиком от борьбы разумных элементов в правительстве и военно-промышленного комплекса, которому выгодно все это прикрыть.

– Как часто вы лично сталкиваетесь с коррупцией?

– Вы знаете, я настолько мало сталкиваюсь с жизнью...

– Вы счастливый человек в таком случае!

– Я – очень счастливый человек. Это правда. Я даже побаиваюсь.

– Скажите, пожалуйста, почему у вас в группе нет женщин?

– (Общий смех.) Потому что наступает эпоха матриархата, как мне кажется. И мы – последний бастион.

– Нет ли, по-вашему сейчас признаков Апокалипсиса? И не являемся ли мы его свидетелями?

– У меня был выпуск «Аэростата» по этому поводу. Апокалипсис на руку, по-моему, только тем, у кого жизнь не удалась, и он хочет, чтобы весь остальной мир кончился. Чтобы было не так обидно. Признаки Апокалипсиса есть – куда ни плюнь, видно, что все кончается. Но с энергетической точки зрения это как-то не увязывается. Математика подсказывает, что конец света должен выглядеть как-то по-другому. Мы будем во что-то переходить и мутировать – это да, но этот процесс не мгновенный, я думаю, он займет приличное количество времени.

– Откуда Апокалипсис придет – извне или человек сам себя погубит?

– Я не говорю, что погубит, я говорю, что человек изменится. Вернее, так говорят специалисты, которые наблюдают за всем этим много десятков тысяч лет. Я думаю, что если конец света и будет, то надеюсь, что не сегодня.

– Часто ли вы, беседуя с журналистами, ощущаете себя неким гуру, пророком? Ведь многие вопросы свидетельствуют о том, что люди хотят услышать от вас какую-то истину.

– Вы знаете, наверное, просто получилось так, что через меня проходит очень много информации. Сам из себя я ничего не представляю. Я – просто передаточное звено. Или, как Дилан говорил, важны только песни, а я – лишь почтальон, который их доставляет. Вот я – почтальон.

– Это вот как Михалков сказал, что он – лишь проводник.

– Вот! Умница. Это Никита?

– Никита Сергеевич. А вы его уважаете?

– Ну, если он такое сказал, конечно, уважаю. (Общий смех.) Я знаю историю съемок акунинской экранизации «Статский советник», как Никита много вложил в этот фильм. Поэтому у меня к нему, как к профессионалу, колоссальное уважение. Я преклоняюсь перед ним.

– Ваши песни в советские годы были антисоветскими. Как вы считаете, они внесли какой-либо вклад в борьбу с советской властью?

– А что вы называете «антисоветской песней»? Давайте разберем, мне интересен ваш тезис.

– Вы выступали против системы, в любом случае.

– Кто вам это сказал?

– (Общий смех.) Я вам сказал!

– Это у вас интуитивное постижение, или вы на чем-то основываетесь?

– Интуитивное. Дзэн-буддизм, я это осознал!

– Вы знаете, между дзэн-буддизмом и сумасшествием – очень тонкая грань. Вот вы докажите мне, что вы не сумасшедший. (Общий смех.)

– Есть у вас такая песня: «500 песен – и нечего петь». А ведь сегодня вы спели много песен...

– По-моему, ваше выступление сегодня характеризуется тем, что вам очень хочется говорить, но сказать толком нечего.(Общий смех.) Но это приятно, мне нравится, что вы себя пропагандируете.

– Я просто очень молод. И очень глуп.

– Уже не очень молод, уже пора быть умнее.

– Вы просто поражаете оптимизмом, позитивным взглядом на мир. И в то же время, у вас в последние годы появилось много очень жестких и мрачных песен. Например, строчка «мертвые хоронят своих мертвецов», строчка из Священного писания. Ведь это очень страшно – тот мир, который вы там создаете. Чем это вызвано?

– Вы знаете, это не так страшно, как, например, эпизод с подлодкой «Курск», когда собственный флот не может поднять лодку, потому что ничего не работает. По-моему, вот это страшно. А песня – просто отражает, песня – это зеркало.

– Конечно, искусство – это всегда зеркало, но мне все же интересно, что является причиной этих вспышек особой мрачности и жесткости.

– Это не мрачность, это адекватная оценка ситуации. Мир от этого менее прекрасным не становится. Но есть вещи, о которых нужно говорить, которых терпеть не стоит. Зачем губить самих себя?

– «То ли нужно менять слуховой аппарат, то ли менять окрестность», поете вы. Не планируете уехать куда-нибудь, в Лондон, к примеру?

– Я не уверен, что мне Гордон Браун нравится больше, чем... Кто там у нас сейчас наверху?

– Почему вы здесь?

– Потому что здесь я нужнее.

– Создается впечатление, что вы как будто немного изолируетесь от того мира, в котором вы живете...

– Да нет же! Как бы вам объяснить? Вот, скажем, вы идете по полю, и с одной стороны, лужа, и с другой, канава с грязью. А есть более-менее сухое место. Вы куда пойдете – направо, налево или прямо? Я стараюсь идти прямо. Потом просто очищаться долго. Я сейчас знаю – я в Ижевске в две лужи одновременно попал.

– Вас в большей степени удерживает боязнь неизвестности там или ощущение нужности тут?

– Меня ничего нигде не удерживает, просто петь песни интереснее здесь, потому что тебя слушают с большим вниманием.

– Как бы вы могли оценить сегодняшнюю Россию с позиции «Дао дэ Цзин»? У этого государства есть путь?

– У этого государства есть путь, и мне радостно, что последние восемь лет наш правитель правил нами в большом соответствии именно с указаниями Лао Цзы. Мне это симпатично.

– А вы ходили выбирать нового президента?

– Я считаю это очень интимным вопросом.

– Ну вообще – на выборы ходили?

– И это я считаю интимным вопросом.

– Вы считаете себя патриотом?

– По поводу патриотизма я приведу простую аналогию. Мне кажется, что каждый человек, за исключением душевнобольных, любит свою мать. И это настолько общепринято, что никто об этом не говорит. Представьте, что некий человек публично будет кричать: «Я люблю свою мать!». Его сочтут сумасшедшим. Но если такой же человек выходит и говорит: «Я люблю свою Родину!», его считают патриотом.

Мне кажется, здесь некое логическое несоответствие. Любой человек – патриот по определению, потому что он рожден в этой стране, он относится к этой стране, как к своей матери. Он не может ее не любить. Но если человек делает на этом себе политическую карьеру, это говорит о том, что он жулик. Поэтому и сказано мудрым человеком: «Патриотизм – последнее прибежище жуликов».

– А часто вы пишете песни про конкретных людей? Вот вы про меня одну песню написали – «Иванов на остановке» – четко по тексту эта песня – про мою студенческую жизнь. И фамилия у меня Иванов. (Общий смех)

– Знаете, я не помню, чтобы я писал песни про конкретных людей. Вероятно, это астральная проекция, или что-нибудь еще. Видимо, вы просто совпали с архетипом.

– Каждый год, чтобы попасть на ваш концерт, мы с женой проезжаем более 500 километров. У нее сегодня ночью – день рождения. Пока вы не исчезли, можно я вас с ней сфотографирую?

– (С тяжелым вздохом.). Да, пожалуйста. Все, сэры (обращаясь ко всем представителям СМИ), прошу прощения!

На этой мажорной ноте Борис Борисович с самой изысканной вежливостью и завершил сеанс интеллектуального общения с «пишущей братией».